Учебник МХК для 10 класса

Мировая художественная культура

       

Тема 5. Господин Великий Новгород: становление национального художественного стиля

        Реки да озера к Нову-городу,
        И мхи да болота к Белу-озеру...

        /Новгородская былина/

        Россия! в злые дни Батыя,
        Кто, кто монгольскому потопу
        Возвел плотину, как не ты?
        Чья в напряженной воле выя,
        За плату рабств, спасла Европу
        От Чингисхановой пяты?

        /В.Я. Брюсов/

Один из летописцев записал в своей хронике: «И разъдрася вся Русская земля», комментируя выход русских княжеств из повиновения Киеву. В 30-х годах XIII в. Киевская Русь распалась на полтора десятка мелких княжеств, подобных знаменитым средневековым королевствам Западной Европы. Как повествуют летописи, князья, получив желанную свободу, с жаром занялись «устроением своих земель», не забывая о кровожадном «праве сильного» присоединять чужие территории к своим угодьям. Начались изнурительные княжеские распри, ослабляющие Русь, и без того стонущую от набегов татар, половцев, немцев-крестоносцев. Дробление Руси длилось вплоть до XIV в.; в результате вместо 15 удельных княжеств образовалось примерно 250. Не случайно сохранились до наших дней поговорки: «В Ростовской земле — князь в каждом селе» или «В Ростовской земле у семи князей один воин».

Однако не стоит оценивать новый период в истории Руси лишь в черных красках. Это был естественный процесс становления разных русских княжеств, объединение которых в новое по сути государство во главе с Москвой было еще впереди. Как пишет известный ученый Б.А. Рыбаков, Киевская Русь оказалась «матерью, вырастившей многих сыновей, составивших новое поколение»*.


* Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. М., 1982.


Итак, татаро-монгольское нашествие застигло Киевскую Русь цветущей, мощной державой, но это был «колосс на глиняных ногах», ибо ржа междоусобиц и раздробленности уже затронула его могучее тело. В истории Руси началась новая эпоха, география которой простиралась до самого Белого моря. Время Киевской Руси осталось в памяти потомков как период расцвета национальной культуры, опыт которой не был забыт. В числе наиболее блистательных преемников Киева — «господин Великий Новгород», счастливо избежавший татаро-монгольского разорения.

История земли новгородской — это история огромной страны, простиравшейся от Балтики до Ледовитого океана и Урала. Известно, что славянская колонизация севера началась с незапамятных времен. Славяне были земледельцами, поэтому они осваивали в основном территории, находившиеся в пограничье зон лиственных лесов и суровой хвойной тайги. Здесь произошло соприкосновение угрофинских племен (будущих эстонцев, карелов, коми, удмуртов и др.) и славянского народа. Здесь же возникли древнейшие северные города: Псков и Изборск близ Чудского озера, Новгород Великий на Ильмень-озере, Белоозеро, Ростов. Многие города были поставлены в зависимость от Киевской Руси и исправно платили дань: ювелирные украшения Урала, моржовая кость, шкуры редких пушных зверей — все это знавали и ценили в столице.

Новгородцы были людьми смелыми и любознательными. Они часто ходили на ладьях по рекам и морям, заплывая в места все более отдаленные. По мнению исследователей, мореплаватели могли проделать путь, равный расстоянию от Новгорода до Лондона и обратно. Из летописи же известно, что русские смельчаки совершили поход вокруг Европы через Киев, Новгород, Ла-Манш и Гибралтар, назвав северный отрезок своего пути (по Балтийскому морю и Атлантике) путем «из варяг в греки». Эти путешествия способствовали становлению характера новгородца, ценившего мужество, смекалистость, умение вести торговые дела.

Установление в Великом Новгороде христианства и развитие вечевого устройства всегда было предметом законной гордости новгородцев. Православие давало духовное единение. Торговля и выборная власть способствовали благосостоянию населения и обеспечивали более свободное существование людей, нежели в других русских землях. О хорошо организованной внутригородской жизни говорят строительные сооружения Новгорода XI—XIII вв. В центре города был кремль, укрепленный каменной стеной. В кремле были возведены великолепный Софийский собор и епископский двор. В южной части кремля находилась Борисоглебская церковь, которая была выстроена на средства богатого купца и былинного героя Садко Сытиныча. Напротив кремля расположилась вечевая площадь, где собирался народ на вече, решая важные проблемы жизни города. Здесь же находились торг, Ярославово дворище, дворы иностранных купцов и храмы, принадлежащие самым разным купеческим объединениям. По берегам Волхова расположились пристани, и вся река была заставлена кораблями со всех концов света. Город был чистым — мостовые были вымощены деревом. На окраинах Новгорода строились монастыри, среди них наиболее древний и знаменитый Юрьев монастырь.

Новгород был городом грамотного населения. Правда, об этом стало известно сравнительно недавно, после сенсационных находок в древней части города в 1951 г. Речь идет о берестяных грамотах, которыми новгородцы пользовались так же, как мы сегодня пользуемся бумагой*. Что только не сохранила нам береста! Вот, к примеру, любовное послание XII в.: «От Микити к Улиааниц. Пойди за мьне. Яз тьбе хоцю, а ты мене. А на то послух Игнат Моисиев...» Из бесхитростных слов берестяных грамот, будь то долговые расписки или приглашения на похороны, ученые делают важные заключения об экономической, политической и культурной жизни города. Берестяные грамоты дополняют представления о жизни всей новгородской страны, запечатленной достаточно подробно в дошедших до наших дней летописях. Но, пожалуй, не менее ярким свидетельством о жизни новгородцев были былины.


* См.: В.Л. Янин. Я послал тебе бересту. М., 1975.


Новгородские былины родились в эпоху становления свободной вечевой республики. Поэтому сюжеты эпоса целиком принадлежат времени развития свободного новгородского общества, великих морских путешествий, процветания торговли, культуры, ремесел. Герои былин Новгорода не походи на своих киевских собратьев, да и сам эмоциональный строй новгородских былин совершенно иной.

Неповторимые впечатления оставляют былины о разудалом Ваське Буслаеве, торговом госте Садко, богатом скряге Госте Терентьи-ще. В них есть и искристый народный юмор, и тонкая ироничность, и стремление к правдивому повествованию.

Художественное наследие России

Архитектура Великого Новгорода (XI—XII вв.)

Главы Софийского собора. 1045—1050.

 

Юрьев монастырь. Общий вид.

Георгиевский собор Юрьева монастыря. 1119.

 

Собор Рождества Богородицы Антониева монастыря. 1119.

Церковь Благовещения бывшего Благовещенского монастыря. 1179.

Церковь Благовещения на Мячине в Аркажах. 1179.

 

Церковь Рождества Богородицы в Перыни. XIII в.


Новгородские былины

Фрагмент 1

        Реки да озера к Нову-городу,
        И мхи да болота к Белу-озеру,
        Да чистое поле ко Пскову;
        Темные леса Смоленские...
        Широка мать-Волга под Казань шла,
        Подоле того — и под Астрахань...
        Из-под белого горючего из-под камешка
        Выбегала мать Днепра-река
        Да устьем впадала в море Черное...

Фрагмент 2

        Во славном в Нове-граде
        Как был Садке купец, богатый гость.
        А прежде у Садка имущества не было,
        Одни были гусельки яровчаты,
        По пирам ходил-играл Садке.
        Садка день не зовут на почестен пир,
        Другой не зовут на почестен пир
        И третий не зовут на почестен пир.
        По том Садке соскучился,
        Как пошел Садке к Ильмень-озеру,
        Садился на бел горюч камень
        И начал играть в гусельки яровчаты.
        Как тут-то в озере вода всколыбалася,
        Так-то Садке перепался,
        Пошел прочь от озера во свой во Новгород. <...>
        Садка день не зовут на почестен пир,
        Другой не зовут на почестен пир
        И третий не зовут на почестен пир.
        По том Садке соскучился,
        Как пошел Садке к Ильмень-озеру,
        Садился на бел горюч камень
        И начал играть в гусельки яровчаты.
        Как тут-то в озере вода всколыбалася,
        Показался царь морской...

Фрагмент 3

        Как во славном, во Великом Нове-городе
        Жил Буслай да девяноста лет,
        Девяноста лет да зуба во рту нет...
        Живучи Буслай состарился,
        А состарившись, преставился...
        Осталась матера вдова,
        Матера Мамельфа Тимофеевна,
        Осталось чадо милое,
        Чадо милое, дитя любимое,
        Молодой Василий сын Буслаевич.
        Будет Васенька семи годов,
        Отдавала матушка родимая
        Обучать его во грамоте —
        Грамота ему в наук пошла;
        Присадила Васеньку пером писать —
        И письмо ему в наук пошло;
        Отдавала пению учить церковному —
        Пение ему в наук пошло.
        А и нет таких певцов у нас
        В целом славном Нове-городе
        Супротив Василия Буслаева...

Фрагмент 4

        По синю морю корабличек бежит, таки бежит;
        К Нову-городу корабличек спешит, таки спешит;
        По кораблику Васильюшка погуливает,
        Он во звонкие гусельники поигрывает:
        «Ах вы, гусли, вы, гусли, гусельчики мои,
        Заиграйте вы, гусли, при мне, таки при мне...
        При Василье молодце, при купеческом сынке...».

        /(Новгородские былины. М., 1978)/

Новгородская сторона всегда славилась своими храмами. Многие из них и по сей день властно приковывают к себе взоры ценителей самобытной каменной красоты Русского Севера. Одним из наиболее древних храмов Новгорода является пятиглавая София — символ торжествующего на этих землях, православия. Софийский собор был возведен по приказу Владимира Ярославича в 1045—1050 гг. в самом центре новгородского детинца. И это не случайно. София новгородская была не менее выразительным знаком русской государственности, чем София Киевская.

«Где святая София, там и Новгород» — так говорили горожане, когда, возвращаясь по Волхову в родной город, уже издали видели сверкающие купола Софийского собора. Построен храм с помощью искусных греческих архитекторов, многие из которых нашли в богатом и процветающем Новгороде свою вторую родину. Самостоятельное же творчество русских зодчих было еще впереди.

Новгородская культура и сегодня поражает самобытностью. С первых шагов своего развития новгородские музы не испытывали недостатка в ярчайших дарованиях, будь то область зодчества, иконописи или музыки. Порой думается, что «русский гений» поселился в новгородских землях, оставив на время южнорусские равнины. Спору нет, новгородское искусство было «правопреемником» традиций великой монументальной культуры Киева. Верно и то, что северные мастера быстро освоили тот художественный канон мистического реализма, который имел место в киевском искусстве. Но очевидно и другое: новгородская художественная культура никогда не была послушно ученической. В молодом «хоре» новгородских муз все тише и тише слышен голос Византии. С течением времени искусство северных земель научилось более глубоко выражать национальный характер и духовными идеалы русского человека. Сплетение в произведениях новгородской «классики» ясной лаконичности, простоты и одновременно философской глубины свидетельствует о наступлении периода зрелости национальной художественной культуры Средневековья.

Вновь обратимся к зодчеству. Истоки его своеобразия следует искать в начале XII в., когда были отстроены такие величественные храмы, как церковь Николы на Ярославовом дворище, соборы Антоние-ва и Юрьева монастырей.

В памяти каждого человека, хоть раз посетившего Новгород, навсегда остается облик могучего храма, возвысившегося среди спокойных, словно застывших равнин. Это и есть знаменитый Георгиевский собор Юрьева монастыря, что расположен в ближних окрестностях города. Обычно мы мало знаем о тех, кто сооружал древние храмы. Имя же зодчего, отстроившего это чудо, известно из летописи, где сказано: «А мастер трудился Петр».

Георгиевский собор (1119) — один из последних колоссов раннего русского зодчества, один из последних памятников монументального киевского стиля. Он воплощает эпическое спокойствие духа, мощь и силу христианского вероучения. Мастер Петр был прекрасным зодчим, он хорошо усвоил общепринятые традиции монументального строительства. Но... обратим внимание на завершение верха собора! Его асимметричность поразительна. Она создает впечатление движения и внутренней подвижности. С разных сторон света собор открывается по-разному — то торжественной строгостью, то многогранной динамичностью.

Итак, уже в начале XII в. мастером Петром было найдено удивительное творческое решение: он одним из первых в русском зодчестве почувствовал красоту асимметрии и воплотил ее в камне. Вскоре на новгородской земле восторжествовал иной идеал архитектуры. Мы имеем в виду одноглавые храмы, отмеченные чертами сложной простоты.

Совершенным образцом нового камерного стиля можно считать церковь Спаса на Нередице, построенную в 1198 г. Она представляет собой весьма простую на первый взгляд постройку крестовокупольного типа кубической формы. В церкви всего три апсиды*, обращенные на восток. В ней нет монументальных украшений или затейливой резьбы. Скромность? Да, этим словом можно охарактеризовать церковь. Но чем более вглядываешься в ее контуры, тем более начинаешь понимать, что за внешней лаконичностью и строгостью линий скрывается образ сурового, могучего и твердого русского духа. И еще раз обратим внимание на уже упомянутую асимметрию. Здесь она кажется заметной в неровностях стен, кривизне вертикалей. Храм словно вылеплен руками из пластичного материала, подобно затейливой громадной скульптуре.


* Апсида — выступающая часть здания, имеющая перекрытие.


Небольшой одноглавый храм еще долго волновал воображение русских зодчих. Но в XIII в. общность новгородских построек была нарушена. Для этого времени характерно стремление к оригинальным формам в строительстве. Тем более что к концу века меняются материалы и техника кладки зданий. Новгородцы научились использовать местный волховский плитняк, который сочетали с кирпичом и валунами. В результате храмы обрели вид лишенных всякого геометризма построек. К XIV в. окончательно сложился новый архитектурный стиль, в котором наиболее полно воплотились жизненные позиции граждан Великого Новгорода, их стремление к свободе и процветанию. Среди памятников той поры — церковь Спаса-Преображения на Ковалеве (1345), Успения на Волотове (1352), Федора Стратилата на Ручью (1361), Спаса-Преображения на Ильине улице (1374).

Художественное наследие России

Храмы Новгородских земель

Церковь Николы на Липне. 1292.

 

Церковь Спаса-Преображения на Ковалеве близ Новгорода. 1345.

Церковь Федора Стратилата на Ручью. 1361.

 

Церковь Спаса-Преображения на Ильине улице. 1374.

Церковь Успения на Волотове. 1352.

Талант и фантазия позволяли новгородским зодчим находить в постройке каждого храма новое творческое решение. Поэтому соборы новгородской земли воспринимаются как индивидуальные, неповторимые в своем художественном совершенстве строения. Так, в церкви Федора Стратилата поражает органичное единство архитектурных форм и украшающих их декоративных элементов. В церкви же Спаса-Преображения на Ильине улице конструкция здания как бы заслоняется обильными декоративными «вставками» — сложными порталами, арками, окнами, наличниками, нишами. Облик храма — праздничный и яркий. Думается, что храм Спаса-Преображения украшал улицу и вселял светлую радость в сердца всех новгородцев.

Так постепенно, в поисках сочетаний суровости и мягкости, монументальности и изящества, пластичности и строгости, расцвела архитектура этой северной земли. Однако совершенная красота рождается не только в новгородском храмовом строительстве. С XII в. начинается развитие известной всему миру монументальной новгородской фресковой живописи.

Вряд ли можно найти в Новгороде храм, стены которого были бы не покрыты красочными росписями. Правда, сегодня мы можем лишь приблизительно судить об этом явлении средневековой живописи — большая часть фресок погибла. В древности Новгород избежал разорительного татаро-монгольского ига. И все же история его не пощадила. Уже в ХХ в. во время Великой Отечественной войны современные варвары разрушили такие шедевры русского зодчества (впрочем, почему русского — мирового!), как храмы Спаса-Нередицы, Успения на Волото-вом поле, Спаса на Ковалеве, Михаила на Сковороде, Благовещения на Гродище с их бесценными фресками. Стены храмов можно восстановить, но росписи? Многие из них погибли безвозвратно. Попытаемся понять, что же мы потеряли. Фрески Спаса-Нередицы составляли совершенно новый, прекрасный в своей неповторимости ансамбль настенной живописи. Всякий, кто входил в этот храм, словно погружался в Священную историю. Высоко под куполом был изображен сюжет Вознесения Господня. Между окнами барабана расположились пророки с раскрытыми свитками в руках. На парусах — евангелисты, в центральной же апсиде возвышалась в полный рост величавая Богоматерь Оранта (вспомним киевскую Оранту!). С обеих сторон к Богоматери двигались русские святые. Чуть ниже находилась фреска, изображающая Евхаристию, еще ниже — деисус*. Стены Спаса-Нередицы были покрыты изображениями двунадесятых праздников и событий Страстной недели.


* Деисус (деисис) — по-гречески «моление»; ряд иконостаса, включающий изображение Иисуса Христа (посредине) и обращенных к нему в молитвенных позах Богоматери и Иоанна Крестителя.


А теперь попытаемся представить храм в его прежнем виде. Войдя в церковь, человек оказывался словно в абсолютно замкнутом пространстве, сплошь от пола до потолка наполненном красочными изображениями.

Фигуры святых и мучеников скомпонованы свободно, их позы энергичны, в них чувствовалась огромная скрытая воля. Казалось, что герои фресок обступают молящихся, придают им мужество и стойкость в той тяжелой духовной борьбе, что ведет в этом мире каждый истинный христианин.

Художественное наследие России

Фрески Великого Новгорода

— Апостол Петр. Фреска Софийского собора в Новгороде. Фрагмент. XII в.
— Святитель. Деталь фрески церкви Благовещения на Мячине в Аркажах. XII в. Святая Устиния. Фреска церкви Спаса-Нередицы. XII в.

— Деталь росписи храма Спаса-Преображения на Ковалеве. 1380.
— Преображение Господне. Деталь росписи храма Спаса-Преображения на Ковалеве. 1380.

— Оплакивание Христа. Деталь росписи храма Спаса-Преображения на Ковалеве. 1380.
— Ф. Грек. Макарий Египетский. Фреска храма Спаса-Преображения на Ильине улице. 1378.
— Ф. Грек. Даниил Столпник. Фрагмент фрески храма Спаса-Преображения на Ильине улице. 1378.


Фрески храма на Нередице писали примерно 10 мастеров. Они сумели создать шедевр, свидетельствующий о начале расцвета новгородского изобразительного искусства. Соперничать по уровню мастерства с фресками могла только икона.

От новгородской школы станковой живописи XII—XIII вв. сохранились две прекрасные иконы, некогда украшавшие стены Георгиевского собора Юрьева монастыря. На них изображен святой Георгий в облике воина. Первая из икон показывает святого в полный рост, вторая же является поясной и покоряет удивительной одухотворенностью и мягкостью облика Георгия. Из Юрьева монастыря сохранилось еще одно древнее и прекрасное произведение иконописи — «Устюжское Благовещение». На иконе — Богоматерь и архангел Гавриил. Позы их спокойны и торжественны, ибо событие, изображенное на иконе, вне времени и пространства, оно подчинено вечности. Икона наполнена сложной символикой. Например, жест архангела Гавриила направлен в сторону маленькой фигурки Христа, расположенной на груди Богоматери. Что он означает? Вероятно, природа этого художественного образа многозначна. Здесь и благословение перед таинством непорочного зачатия, и напоминание Пресвятой Деве Марии о той судьбе, что уготована. Ее Сыну — Спасителю мира.

В тех иконах, о которых мы только что рассказали, чувствуется влияние высоких традиций искусства Византии. На опыте византийских мастеров развивалась не только киевская, но и новгородская школа иконописи. Греческие мастера всегда чтились на Руси. И великим среди равных стал знаменитый выходец из Константинополя Феофан Грек (30-е гг. XIV в. — после 1405 г.) Именно он способствовал становлению в 70-х годах XIV в. новой новгородской художественной школы.

Поразительно, но после стольких упоминаний произведений безвестных мастеров мы можем не только уверенно назвать имя этого гениального грека, но даже рассказать его биографию. Чудо? Почти. Дело в том, что личностью Феофана заинтересовался великий древнерусский писатель Епифаний Премудрый, который и оставил столь ценное свидетельство: «Когда я жил в Москве, там проживал и преславный мудрец, философ зело хитрый, Феофан, родом грек, книги изограф нарочитый и среди иконописцев отменный живописец, который собственно рукой расписал много различных церквей каменных — более сорока... В Константинополе, и в Халкидоне, и в Галате, и в Каффе, и в Великом Новгороде, и Нижнем. Но и в Москве им расписаны три церкви... В церкви Св. Михаила он изобразил на стене город, подробно вырисовав его красками; у князя Владимира Андреевича он изобразил на каменной стене также самую Москву; терем у великого князя расписан им невиданною раньше и необычайной росписью... Когда он все это изображал и писал, никто не видел, чтобы он когда-либо взирал на образцы, как это делают некоторые наши иконописцы, которые в недоумении постоянно в них всматриваются, глядя туда и сюда, и не столько пишут красками, сколько смотрят на образцы. Он же, казалось, руками пишет роспись, а сам беспрестанно ходит, беседует с приходящими и умом обдумывает высокое и мудрое, чувственными же очами разумными разумную видит доброту»*.


* Цит. по кн.: Любимов Л.Д. Искусство Древней Руси. С. 192—193.


Слава и авторитет Феофана были огромными. И дело даже не в том, что он писал, «не взирая на росписи», т. е. не копируя иконографические образцы. Прав Епифаний Премудрый: сила творчества Феофана — в умении воссоздавать «разумную доброту», воплощать в красках «высокое и мудрое» христианское вероучение. По утверждению писателя, Феофан к концу жизни расписал более 40 церквей.

Правда, из творческого наследия художника сохранилось не многое. Все его росписи относятся к «русскому периоду», так как иные, более ранние работы погибли. Начало же русского периода связано с Великим Новгородом. Здесь по просьбе боярина Василия Даниловича Мошкова и жителей Ильиной улицы он расписал церковь Спаса-Преображения. Часть фресок этой церкви дошла до наших дней.

Попадая под власть образного мира росписей Феофана Грека, начинаешь понимать, какой огромный дар был ниспослан художнику и как умело он им распорядился. Феофан уверенно следует традициям общеправославной иконографии, однако его творения — плод яркой индивидуальной манеры «прочтения», а вернее сказать — видения Священной истории. Думается, что именно расцветающая русская культура способствовала столь полному раскрепощению творческих сил художника.

Герои фресок Феофана излучают необыкновенную страстность и духовную мощь. Воплощенные его кистью святые предстают в состоянии титанического душевного напряжения. Художнику удалось передать не только «букву», но и дух христианской истории, исполненной в каждой своей странице трагического пафоса. Облики Иисуса Христа, пророков, столпников полны экспрессии. Но сквозь драматизм и скрытую напряженность борьбы между телом и духом рвется наружу мысль великого мастера об утверждающей и всепобеждающей силе Христовой веры.

В куполе Спаса-Преображенского собора помещена самая большая фреска. Это могучий Христос Пантократор (Вседержитель). Его образ знаменует собой ожидание второго пришествия Христа, чтобы, как сказано в молитве «Символ веры», «со славою судити живым и мертвым». Вокруг надпись, взятая из Псалтири, которая призывает Бога услышать слова людских молитв, «дабы возвещали на Сионе имя Господне...».

Чуть ниже расположены фигуры архангелов с широко распахнутыми крыльями, еще ниже — шестикрылые серафимы. В барабане между окон видны образы праотцов, известных своею праведностью, персонажей Ветхого Завета — Адама, Авеля, Ноя, Мельхиседека и др. Не забыты и великие пророки — Илья и Иоанн Предтеча. Стенопись с указанными изображениями была раскрыта в основном в результате реставрационных работ и дошла она до нас далеко не полностью.

Гораздо лучше сохранились фрески северо-западной части храма. Здесь многочисленные святые, благоугодивше Богу подвигами христианской любви и благочестия, трудами добродетельной жизни, живя в миру, в монастырях, в пустынях. Обращает внимание фигура преподобного Макария Великого Египетского, прожившего отшельником в пустыне шесть десятков лет. Это глубокий старец с длинными седыми волосами и бородой, с лицом, истонченным от постоянного поста. Здесь же изображены пять так называемых столпников, которые убивали свои плотские желания мучительным стоянием на столбе. Рядом с образами старцев, посвятивших свою жизнь духовной борьбе, энергичная кисть Феофана изобразила суровых молодых святых, многие из которых чтились именно в Новгороде.

Можно ли считать, что фрески храма Спаса-Преображения на Ильине улице представляют единую композицию и создавались по единому замыслу? Безусловно. Об этом говорит прежде всего выбор сюжетов и персонажей. Думается, что объединяет росписи главная идея — проповедь подвига во имя достижения святости. Размышление о трагичности земного пути, исполненного мирских соблазнов, напоминание о страшном суде, что ожидает каждого, нашли в росписях Феофана Грека последовательное и законченное воплощение.

Сегодня колорит красок на фресках Феофана несколько поблек. Ученые предполагают, что раньше они были гораздо ярче, тем более что цвет в росписях художника играл особую роль. Обратим внимание на белые или сероватые мазки, придающие ликам святых свето-носность и скрытую динамику.

Феофан Грек имел учеников, которые во многом подражали мастеру. Возможно, именно они некогда создали шедевры настенных росписей церквей Федора Стратилата на Ручью и Успения на Волото-ве. Путь же Феофана лежал в Москву. Известно, что в 1405 г. он вместе с Прохором с Городца и Андреем Рублевым расписал Благовещенский собор Московского Кремля. Уже стареющий мастер остался верен своей манере письма — экспрессивного и выразительного. Исследователи считают, что в иконописи Благовещенского собора Феофану Греку принадлежат иконы Спаса, Богоматери, Иоанна Предтечи, архангела Гавриила, апостола Павла, Иоанна Златоуста, Василия Великого. Мастер монументальных фресок, Феофан Грек и в станковой живописи добивается ощущения величавой торжественности и приподнятости. Страстность внутреннего мира святых здесь несколько приглушена. Однако содержание духовной жизни героев Священной истории по-прежнему волнует художника. Это ощущение передается и нам, сегодняшним почитателям мастера, оставившего в своих творениях духовное завещание, звучащее через столетия.

Художественное наследие России

Иконопись Великого Новгорода

— Св. Георгий. Икона. Нач. XII в.
— Устюжское Благовещение. XII в.
— Мастер Алекса Петров Св. Никола с избранными святыми. 1294.

— Снятие с креста. Конец XV в.
— Воздвижение креста. Конец XV в.
— Чудо о Флоре и Лавре. Конец XV в.

— Положение во гроб. XV в.
— Битва новгородцев с суздальцами. XV в.
— Деисус и молящиеся новгородцы. 1467.


Самобытность новгородской иконописи... Сколько бы ни писали о ней, кажется, что сказано еще далеко не самое главное. Ведь в Новгороде сложился своеобразный круг излюбленных тем, сюжетов, героев. Новгородцы тесно связывали «мир горний» и «мир дольний», причем часто в своих чисто житейских интересах. Нередко на иконах изображались святые, которые с точки зрения обывателя — заказчика иконы — были наиболее полезны в делах торговых, строительных, да и просто домашних. Любили Илию — покровителя дождя, Николу — сопутствующего страждущим и путешествующим, Параскеву Пятницу и Анастасию, помогающих в торговле.

Крепкие и коренастые фигуры новгородских святых изображались яркими, сочными красками. Они оставляют впечатление трезвого отношения к религиозным сюжетам, теплоты и непосредственности. Излюбленный герой Новгородской живописи — Георгий Победоносец (змееборец), который был символом защитника родной земли. Однако не только библейская старина волновала славных жителей Новгорода. Интересно, что в икону стали проникать сюжеты, непосредственно связанные с жизнью русских людей. Среди них икона «Деисус и молящиеся новгородцы», написанная в 1467 г. неизвестным художником по повелению «раба Божия Антипа Кузьмина». Композиция этой работы складывается из двух частей. В верхнем ярусе — деисус из семи фигур, в нижнем же — портрет боярской семьи Кузьминых, молящейся о «гресех своих». Изображения новгородцев, конечно же, условны. И все же мужи в длинных цветных кафтанах с красными воротниками и скромно стоящая сзади боярская жена Мария дают яркое представление об облике патриархальной русской семьи, члены которой объединены незримыми узами православной веры и любви.

Новгородские иконописцы обращались к подлинным историческим сюжетам из жизни города. Очень распространенным было изображение битвы новгородцев с суздальцами. Это заметное событие из истории кровавых княжеских междоусобиц произошло в 1169 г. Как говорят летописи, сама Богоматерь спасла Великий Новгород: суздальское войско под предводительством князя Андрея Боголюбско-го было разбито.

Наиболее древняя икона «Битва новгородцев с суздальцами» состоит из трех ярусов, каждый из которых раскрывает эпизод исторического сражения. В верхней части показано торжественное перенесение иконы Богоматери из церкви Спаса на Ильине улице в детинец — оплот княжеской воинской власти. На средней доске изображен эпизод, когда суздальская рать пускает стрелы и попадает в икону. Нижняя часть — победный бросок новгородской конницы, теснящей врага.

Рассматривая икону, совершенно не помышляешь о тех жертвах, которые понесли в сражении обе стороны. Художник рассказывает лишь назидательную историю «давно минувших дней» в образах, полных ярких красок и гармонии. Икона-праздник, икона-гимн непобедимого Новгорода — так хочется охарактеризовать художественный мир этого творения. И еще думаешь об удивительной музыкальности мастера, «услышавшего» ритм зрительных образов и сумевшего воплотить его в линейных контурах воинских копий и шлемов, конских ног и голов.

Шедеврами новгородской иконописи конца XV в. считаются два произведения на тему «Чуда о Флоре и Лавре», где искусство иконописцев достигает невиданной утонченности и совершенства. Обратимся к одной из них. Персонажи иконы выписаны на сияющем золотом фоне. В центре верхней части расположена величавая фигура архангела Михаила, по бокам — святые Флор и Лавр, каждый из которых держит на поводке прекрасного коня. Еще ниже — коневоды и целый табун лошадей. Как известно, Флора и Лавра почитали в Новгороде за помощь коневодам. Поэтому художник изобразил картину удивительного единения всего живого на земле, гармонию людей, природы и покровительствующих им небесных сил.

Далеко не все новгородские иконы столь радужны и спокойны по своему эмоциональному настрою. Древнерусские художники вполне владели и иными сюжетами. Доказательством проникновения в мир самых трагических событий Священной истории является икона «Положение во гроб», созданная во второй половине XV в. Согласно существующей версии, эта икона была написана мастером из Каргополя (на берегу Онеги) в традициях северных писем. Героев произведения объединяет одно качество — глубокая скорбь, и каждый выражает ее по-своему. Так, раскаявшаяся грешница Мария Магдалина в причитаниях воздела руки к небу. Но все же наибольшее впечатление оставляет образ Богоматери, в безутешном страдании припавшей к лицу мертвого Христа. Художник проявляет удивительное мастерство в компоновке фигур, склонившихся над гробом Спасителя: здесь каждый штрих и каждая линия строго выверены и подчинены общей, музыкальной по звучанию композиции. Глядя на икону, невольно вспоминаешь песнопение Страстной недели «Не рыдай мене, Мати, во гробе сущу». А еще ахматовские строки:

        Магдалина билась и рыдала,
        Ученик любимый каменел...

Итак, Господин Великий Новгород в годы ордынского лихолетья сумел не только уберечь православную храмовую традицию, но и существенно обогатить русскую художественную культуру, углубить ее национальные черты. Неповторимо своеобразное искусство Новгорода несет отпечаток яркой самобытности. Оно говорит о том, что народ этой северной земли не прозябал в унынии, а энергично и целенаправленно устраивал свою жизнь, создавал художественные школы, возводил богатые храмы, украшая их величавыми фресками и иконами.

Касается ли сказанное музыки?

Здесь нет сомнений: музыкальное творчество развивалось в полной гармонии с полетом вдохновения, отразившимся в новгородских художествах. В музыке были и свои традиции, и свои открытия.

Новгород с незапамятных времен был славен церковным пением. Письменные памятники донесли до нас имена знаменитых новгородских распевщиков. Самое раннее свидетельство о развитии новгородской певческой школы относится к XII в., и касается оно регента-доместика Антониевского монастыря Кирика. Позднее, в XVI в. гордость новгородской школы составили два брата — Василий и Савва Роговы. Правда, их основная деятельность протекала в Москве, и поэтому о ней речь пойдет позже. Здесь же лишь отметим, что в Новгороде они создали целую певческую школу и имели учеников, деятельность которых также позднее перекинулась в Москву.

Новгородец Иван Шайдур может считаться из первых музыкантов-теоретиков. Им были изобретены киноварные пометы (т. е. специальные знаки, написанные красной краской — киноварью), которые существенно упорядочили крюковую запись распевов. Пометы состояли из букв славянской азбуки и вносили уточнение в запись мелодии. Например, «ГН» означало «гораздо ниже», «Н» — «низко», «С» — «средним голосом», «М» — «мрачно», «П» — «повыше мрачного», «В» — «высоко». Каждому знамени соответствовала одна помета.

Свои теоретические идеи Иван Шайдур изложил в трактате «Сказание о пометах, еже пишутся в пении над знаменем», дошедшем до нас в отрывках, переписанных другими авторами. В предисловии Шайдур указал, что добился «изящного доброгласия» с помощью помет, которые настолько совершенны, что не могли не быть дарованы свыше.

Художественное наследие России

Древнерусская теория музыки
Фрагмент

«Следует знать о том, что не ради красоты пишутся пометы, но они показывают силу восьмигласного пения в согласиях, потому что в семи согласиях поет человеческий голос и, переходя из согласия в согласие, перевивается. Более же семи согласий никоим образом нет во всех голосах. И этими пометами для мудрых утверждается пение и никогда не предается забвению... Был некий дидаскал, то есть учитель, в преславной и великой России, прославленный красотой божественного пения, по имени Иоанн Иоакимов; было у него нелепое и простецкое прозвище Шайдур. И этот Иоанн после большого усердия изобрел знаменное пение и изящное исполнение. Ему и открыл Бог подлинник помет... Этот устав нашего научения знаменному пению новгородца Иоанна Иоакимова сына по прозвищу Шайдур истинный и неложный, достойный обучения, пригодный для всякой музыки: и для звучания струн, и когда звучит грубый голос и голос средний и малый. Так и это подобно музыкальному согласию» (Музыкальная эстетика России XI—XVIII вв. С. 96).


Трактат этот был рассчитан прежде всего на молодых певцов, для которых существующие старые знаки оказались слишком непонятными и не позволяли в полной мере освоить необходимые в церковной практике распевы. Киноварные пометы вошли в певческую практику, тем самым завершив этап освоения песнопений по слуху. «Пометы для мудрых» позволяли, не надеясь на собственную память, передавать новым поколениям музыкантов-распевщиков мелодическое богатство певческой культуры Руси.

Самым, пожалуй, ярким проявлением самобытной музыкальной жизни Новгорода стало искусство колокольного звона. Древнейшими звонами считаются софийский (колокола Софийского собора) и юрьевский (колокола Юрьева монастыря). Они были известны уже в XI в. Правда, колоколов с тех далеких времен не сохранилось. Однако уже тогда колокол был символом вольного и свободного Новгорода, своеобразным «музыкальным знаком» процветающей храмовой православной культуры.

История новгородских колоколов уходит в глубокую древность, когда вместо колокола употреблялись билы. Переход от била к колоколам с более совершенным звучанием произошел, вероятно, постепенно, как постепенно сложилась в Новгороде «энциклопедия» звонов — красных, встречных, проводных, больших и малых. Среди звонов был особый, набатный, сзывающий новгородцев на вече или в случае нежданной беды — нападения врагов, пожара, любого другого бедствия.

Звук колокола обладает особой специфичностью — этот инструмент дает не только основной тон, но и всегда хорошо слышимые дополнительные призвуки — обертоны. Поэтому, чем больших размеров колокол, тем больше дополнительных призвуков различает слух.

Древнейшее упоминание о новгородских колоколах относится к 1066 г., когда в летописи было отмечено, что князь Всеслав, взяв Новгород, «колоколы съима у Святой Софии и понекадилы съима» (т. е. снял колокола и паникадила в храме Святой Софии). Надо сказать, что отношение к колоколам на Руси было особым, порой персонифицированным. Колокол был символом свободы, самостоятельности города, и те, кто завоевывал Новгород, часто «сводили счеты» прежде всего с колоколом. Так, например, в 1478 г. князь Московский Иван Васильевич (дед Иоанна Грозного), воюя против новгородской вольницы, увез в Москву вечевой колокол, который позднее был перелит в московский набатный. Этот «набатный богатырь» спустя несколько лет был сослан царем Федором Алексеевичем в Николаевский монастырь (Карелия) за то, что однажды ночью своим звоном испугал царя.

Отливались колокола во многих русских городах. В Новгороде же, вероятно, сначала не было своих литейщиков, и, по свидетельству летописей, колокола везли из Москвы и даже из-за границы. Искусство выплавлять колокола возникло в Новгороде к XVI в. В 1530 г. по повелению архиепископа Макария был отлит колокол-благовест-ник, весивший 250 пудов. Как пишет летописец: «Слить бысть колокол вельми велик, яко такова величеством не бывало в Великом Новгороде и во всей Новгородской области, яко страшной требе гласящем»*.


* Цит. по: Финдейзен Н.Ф. Очерки по истории музыки в России с древнейших времен до конца XVIII в. Т. 1. Вып. 2. С. 135.


Колокольный звон, естественно вплетаясь в храмовый синтез искусств, передавал самые разные чувства и переживания верующих. Своеобразная «колокольность» окружала человека в полном смысле слова от колыбели до могилы. В колокольном звоне звучал голос вечности и зов предков, он вызывал мысли о бескрайних российских просторах. Вслушиваясь сегодня в ухающие звуки больших новгородских колоколов и в заливистые серебристые перезвоны малых, начинаешь лучше представлять себе средневековый Великий Новгород, где не было индустриальных шумов, где воздух был чист и прозрачен, а утреннюю тишь нарушал лишь плывший над городом колокольный звон. Позднее для многих русских композиторов колокольность ассоциировалась с образом России, Родины.

Вопросы и задания

  1. Как отразилось татаро-монгольское нашествие на культурном развитии Древней Руси? Куда переместился центр развития древнерусского искусства в период феодальной раздробленности?
  2. О каких чертах характера новгородцев рассказывают новгородские былины? Какие былины вы знаете? Сравните русского былинного героя Садко и древнегреческого певца Орфея. Есть ли у них общие черты?
  3. Расскажите о новгородском зодчестве. Какие памятники архитектуры сохранились до наших дней? В чем отличие новгородского зодчества от киевского? Какие идеи воплощает одноглавый храм?
  4. Расскажите о новгородской иконе. Каким святым поклонялись новгородцы? В чем духовный смысл новгородской иконы?
  5. Как вы представляете искусство Феофана Грека? Расскажите о росписях храма Спаса-Преображения на Ильине улице. Какие образы предстают во фресках этого храма? О чем рассказывает живопись Феофана Грека?

 

 

 

Top.Mail.Ru
Top.Mail.Ru