Марина Ивановна Цветаева родилась в Москве, в семье выдающегося филолога, профессора Московского университета Ивана Владимировича Цветаева, основателя Музея изящных искусств, и Марии Александровны Мейн, «страстной музыкантши», любившей писать стихи. В «Автобиографии» Цветаева писала: «Страсть к стихам — от матери, страсть к работе и к природе — от обоих родителей...»
Сначала Цветаева училась в 4-й Московской гимназии, затем, с 1902 года, во французском интернате в Лозанне (Швейцария). Из-за болезни матери несколько детских лет провела за границей — в Италии, во Франции, в Германии. После смерти матери училась в Московской гимназии и переменила несколько гимназий.
Стихи начала писать в пятилетнем возрасте и сразу на трех языках — по-русски, по-французски и по-немецки. Занятиям литературой способствовала атмосфера родительского дома, в котором царил культ античного и германского искусства. Всюду — на шкафах, на книжных полках стояли бюсты античных героев и богов. Античная мифология с детства вошла в быт, в чувства и в сознание Цветаевой.
В 1910 году Цветаева выпустила книгу стихов «Вечерний альбом», а в 1912 году вышел в свет новый ее стихотворный сборник «Волшебный фонарь». В этом же году у Марины Ивановны родилась дочь Ариадна. Первая книга была встречена вполне доброжелательно, а вторая — более сдержанно. На следующий год появился сборник «Из двух книг». В 1915 году Цветаева собрала книгу «Юношеские стихи» (она осталась неизданной), в которую вошли такие стихотворения, как «Моим стихам, написанным так рано...», «Идешь, на меня похожий...», «Бабушке», «Мне нравится, что вы больны не мной...», «С большою нежностью — потому...». В них видна беспощадная искренность и свежесть чувства. Цветаева тогда победительно верила в свою большую поэтическую судьбу («Моим стихам, как драгоценным винам,/Настанет свой черед»). И хотя жизнь сразу представлялась ей трагичной («И пусть тебя не смущает/Мой голос из-под земли...») и она много стихов посвятила смерти («С большою нежностью — потому,/Что скоро уйду от всех...»), Цветаева хотела вписать себя в историю поэзией и самим существованием: «Я тоже была, прохожий!» Эта жажда жизни прорывается вопреки юношески преувеличенным думам о смерти. С ней связано и стремление к героическому, которое Цветаева усиленно искала в истории, в литературе, в своей родословной. В одном из стихотворений она вспомнила о двух своих бабках — простой сельской попадье и гордой польской панне:
Обеим бабкам я вышла — внучка:
Чернорабочий — и белоручка!..
А в стихотворении «Бабушке» она нарисовала поэтический портрет юной польки — ее бабушки, носившей в своем сердце «мятеж», перешедший и к внучке.
Цветаева вошла в литературу бунтарем, любящим дерзко дразнить публику, бросать вызов устоявшимся литературным вкусам и пристрастиям. В ее стихах, отличавшихся необыкновенной энергией выражения, сначала торжествовала пушкинская прозрачность, заново ожила обновленная поэзия русского XVIII века. Она играла словом, обнажая его корневую суть, смело владела рифмами и ритмами. «Марина Цветаева,— писал хорошо знавший ее Илья Эренбург,— совмещала в себе старомодную учтивость и бунтарство, пиетет1 перед гармонией и любовь к душевному косноязычию, предельную гордость и предельную простоту. Ее жизнь была клубком прозрений и ошибок».
Ее поэтическая дерзость отчетливо видна, например, в стихотворении «Мне нравится, что вы больны не мной...». В нем говорится о том, что женщине, готовой любить, нравится, что она не любима и не любит, но за этими словами раскрывается душа, жаждущая горячей и могучей любви:
Мне нравится, что вы больны не мной.
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Цветаева может.» необычно оставить отрицание в одной строке, а перенести слово, к которому оно относится, на другую:
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью — всуе...
Или придумать новое слово:
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной...
Или поставить ямбическое ударение на самом отрицании, интонационно выделив его и подчеркнув цезуру (стиховую паузу):
За солнце, не у нас над головами...
В финальной строфе стихотворения она с сожалением посетует, что все, что она написала о любви, «увы», произошло не с ней и не с ее собеседником:
За то, что вы больны — увы! — не мной,
За то, что я больна — увы! — не вами!
Большим поэтическим достижением Марины Цветаевой стала книга «Версты», которая была закончена в 1916 году, но вышла в двух книгах спустя несколько лет. В ней и в примыкающих к сборнику стихах («Никто ничего не отнял...», «Ты запрокидываешь голову...», «Откуда такая нежность?..», «За девками доглядывать, не скис...») современники почувствовали значительно возросшее мастерство Цветаевой. Это относится как к стихотворениям, посвященным поэту О. Э. Мандельштаму («Никто ничего не отнял...», «Ты запрокидываешь голову...», «Откуда такая нежность...»), так и к циклу «Стихи о Москве». В нем Москва предстала в своих древних, религиозных и фольклорных истоках. Вся ее атмосфера настояна на святых воспоминаниях и святых реликвиях народа:
На каторжные клейма,
На всякую болесть —
Младенец Пантелеймон
У нас, целитель, есть...
Вместе с Москвой — сердцевиной России — вошла в «Стихи о Москве» и вся Россия с ее фольклором, жи-воносными традициями, религией, природой и народом. В кругу этих тем и образов Цветаева поместила и себя, справедливо полагая, что ее судьба неотрывна от народной, от ее примет и образов-символов:
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Отныне народная стихия не уйдет из стихов Цветаевой и с особенной мощью отзовется в поэмах «Царь-Девица», «На красном коне», «Молодец», «Переулочки», написанных в начале 1920-х годов.
Годы революции стали годами стремительного творческого роста Цветаевой и одновременно трудным — и материально, и духовно — временем. Цветаева жила в Москве и бедствовала. Октябрьской революции она не приняла. Ее муж, Сергей Эфрон, сражался в Добровольческой белой армии. От него три года не было вестей.
Из троих детей Цветаевой одна дочка умерла от истощения в приюте. Остались двое: дочь Ариадна и сын Мур. Тоскуя о муже, Цветаева в 1917—1920 годах написала книгу стихов «Лебединый стан», которая вышла в России только в 1990 году. Несмотря на трудные жизненные обстоятельства, Цветаева не бросает пера. В это время она написала цикл романтических пьес («Червонный Валет», «Метель», «Фортуна», «Приключение», «Каменный ангел», «Феникс» (другое название — «Конец Каза-новы») и др.).
С 1922 года начался заграничный период творчества Марины Цветаевой. Она выехала к мужу, сначала в Берлин, затем в Прагу. Там у нее родился сын Георгий. Через три года она переселилась в Париж. По-прежнему много писала, особенно о разлуке с Родиной, и выпустила несколько книг («Стихи к Блоку», «Разлука», «Психея. Романтика», «Ремесло»). Сюда же надо отнести поэмы: «Поэма заставы», «Крысолов. Лирическая сатира», «Лестница», «Поэма Воздуха», «С моря», «Попытка Комнаты», «Новогоднее», «Красный бычок», «Перекоп», «Егорушка», «Поэма Горы» и «Поэма Конца». Две последние образовали дилогию, которую Б. Л. Пастернак назвал «лучшею в. мире поэмой о любви». В эмиграции были созданы трагедии на античные темы — «Тезей» (первое название — «Ариадна») и «Федра». В 1928 году вышел последний заграничный сборник стихотворений «После России. 1922—1925».
Наряду со стихами и пьесами Цветаева много работает над прозой («Музей Александра III», «Дом у старого Пимена», «Сказка матери», «Кирилловна»). Много сил она отдает критической эссеистике. Ей принадлежат такие значительные книги и статьи, как «Мой Пушкин», «Поэт о критике», «Искусство при свете совести», «Эпос и лирика современной России».
Прозе Цветаевой присущи те же черты, что и ее поэзии,— напряженность мысли, повышенная эмоциональность и дисгармония стиля, усиленная метафоричность, разрыв слов на слоги и т. д.
В 1939 году Марина Цветаева вместе с сыном вернулась на Родину. Ее дочь Ариадна и муж возвратились раньше, но судьба их была печальной: Ариадна попала в лагерь, затем в ссылку, Сергей Эфрон был расстрелян в 1941 году, уже после возвращения Марины Цветаевой.
Россия встретила Цветаеву безжалостно. Она не могла найти пристанища и была разлучена со своими близкими. Работа над переводами плохо оплачивалась и совсем не приносила удовлетворения. Ее уходящая жизнь была уже угадана в ранних горьких и мудрых строках из стихотворения «Пригвождена»:
Пересмотрите все мое добро,
Скажите — или я ослепла?
Где золото мое? Где серебро?
В моей руке — лишь горстка пепла!
Летом 1941 года Марина Ивановна Цветаева оказалась в эвакуации, в Елабуге. Ее отношения с сыном крайне осложнились, работы не было никакой, и 31 августа 1941 года, не выдержав жизни, она добровольно ушла из нее. С ней вместе отлетел ее ищущий истины, мятущийся, беспокойный поэтический дух.
* * *
Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала — тоже!
Прохожий, остановись!
Прочти — слепоты куриной
И маков набрав букет,—
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.
Не думай, что здесь — могила,
Что я появлюсь, грозя...
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились...
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!
Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед,—
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.
Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.
Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли... —
И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли...
1 Пиетет (от немецкого Pietat, восходящего к латинскому pietas (pietatis) — благочестие) — глубокое уважение, почтительное отношение к кому-либо или чему-либо.
