|
|
Учебник для 3 класса Литературное чтениеЕщё мама(в сокращении) — А я, когда вырасту, я в школу ходить не буду! — сказал Артём своей матери, Евдокии Алексеевне. — Правда, мама? — Правда, правда, — ответила мать. — Чего тебе ходить! — Чего мне ходить? Нечего! А то я пойду, а ты заскучаешь по мне. Не надо лучше! — Не надо, — сказала мать, — не надо!
А когда прошло лето и стало Артёму семь лет, Евдокия Алексеевна взяла сына за руку и повела его в школу. Артём хотел было уйти от матери, да не мог вынуть свою руку из её руки! — Ну что ж! — сказал Артём. — Зато я домой скоро приду! Правда, скоро? — Скоро, скоро, — ответила мать. — Поучишься чуть-чуть и домой пойдёшь. — Я чуть-чуть, — соглашался Артём. — А ты по мне дома не скучай! — Не буду, сынок, не буду скучать. — Нет, ты немножко скучай, — сказал Артём. — Так лучше тебе будет. А игрушки из угла убирать не надо: я приду и сразу буду играть, я бегом домой прибегу. — А я тебя ждать буду, — сказала мать, — я тебе оладьев испеку. — Ты будешь ждать меня? — обрадовался Артём... — А ты не плачь по мне, ты не бойся и не умри смотри, а меня дожидайся! — Да уж ладно! — засмеялась мать Артёма. — Уж дождусь тебя, милый мой!.. Мать остановилась и показала сыну вдаль. Там, в конце улицы, стояла новая большая школа, а за школой начинался лес. До школы отсюда ещё было далеко... — А теперь ступай один, — сказала мать. — Привыкай один ходить. Школу-то видишь? — Вон она! — Ну иди, иди, Артёмушка, иди один. Учительницу там слушайся, она тебе вместо меня будет! Артём задумался. — Нет, она за тебя не будет, — тихо произнёс Артём, — она чужая. — Привыкнешь, Аполлинария Николаевна тебе как родная будет. Ну иди! — Мать поцеловала Артёма в лоб, и он пошёл далее один... Оглянулся на мать: она стояла на месте и смотрела на него. Артёму хотелось заплакать по матери, вернуться к ней, но он опять пошёл вперёд, чтобы мать не обиделась на него. А матери тоже хотелось догнать Артёма, взять его за руку и вернуться с ним домой, но она только вздохнула и пошла домой одна. Вскоре Артём снова обернулся, чтобы поглядеть на мать, однако её уже не было видно. И пошёл он опять один и заплакал. Тут гусак вытянул шею из-за изгороди, крякнул и защемил клювом штанину у Артёма, а заодно захватил и кожу на его ноге. Артём рванулся прочь и спасся от гусака. «Это страшные дикие птицы, — решил Артём, — они живут вместе с орлами». На другом дворе были открыты ворота. Артём увидел лохматое животное. «Кто это? — подумал Артём. — Волк, что ли?» Артём оглянулся в ту сторону, куда ушла его мать, — и не видать ли её там, а то этот волк побежит туда. Матери не было видно, она уже дома, должно быть, это хорошо, волк её не съест. Вдруг лохматое животное повернуло голову и молча оскалило на Артёма пасть с зубами. Артём узнал собаку Жучку. — Жучка, это ты? — Р-р-р! — ответила собака-волк. — Тронь только! — сказал Артём. — Ты только тронь! Ты знаешь, что тебе тогда будет? Я в школу иду. — Ммм, — мирно произнесла Жучка и шевельнула хвостом. Артём дальше пошёл. На дворе школы сидели ребята. Их Артём не знал, они пришли из другой деревни, должно быть, они учились давно и были все умные, потому что Артём не понимал, что они говорили. Зазвенел звонок. На крыльцо школы вышла учительница Аполлинария Николаевна и сказала: — Здравствуйте, дети! Идите ко мне. Все ребята пошли в школу, один Артём остался во дворе. Аполлинария Николаевна подошла к нему: — А ты чего? Оробел, что ли? — Я к маме хочу, — сказал Артём и закрыл лицо рукавом... — Нет уж, нет! — ответила учительница. — В школе я тебе мама. Она подняла Артёма к себе на руки и понесла. Артём поглядел на учительницу: она была лицом белая, добрая, глаза её весело смотрели на него, будто она играть с ним хотела в игру, как маленькая. И пахло от неё так же, как и от матери, тёплым хлебом и сухою травой. В классе Аполлинария Николаевна хотела посадить Артёма за парту, но он в страхе прижался к ней... Аполлинария Николаевна села за стол и стала учить детей, а Артёма оставила у себя на коленях. — Эк ты, селезень толстый какой на коленях сидит! — сказал один мальчик. — Я не толстый! — ответил Артём. — Это меня орёл укусил, я раненый. Он сошёл с колен учительницы и сел за парту. — Где? — спросила учительница. — Где твоя рана? Покажи её, покажи! — А вот тут! — Артём показал ногу, где гусак его защемил. Учительница оглядела ногу. — До конца урока доживёшь? — Доживу, — обещал Артём. Артём не слушал, что говорила учительница на уроке. Он смотрел в окно на далёкое белое облако; оно плыло по небу туда, где жила его мама. А жива ли она? Не померла ли от чего-нибудь?.. А может быть, изба их без него загорелась, ведь Артём давно из дому ушёл, мало ли что бывает. Учительница видела тревогу мальчика и спросила у него: — А ты, Федотов Артём, ты чего думаешь сейчас? Почему ты меня не слушаешь? — Я пожара боюсь, наш дом сгорит. — Не сгорит. После уроков Артём первый побежал домой. — Подожди, подожди, — сказала Аполлинария Николаевна. — Вернись назад, ты ведь раненый... Артём остановился в дверях, учительница подошла к нему, взяла его за руку и повела с собою. В комнатах у Аполлинарии Николаевны пахло цветами, тихо звенела посуда в шкафу, и всюду было убрано чисто, хорошо. Аполлинария Николаевна посадила Артёма на стул, обмыла его ногу тёплой водой из таза и перевязала белой марлей.— А мама твоя будет горевать! — сказала Аполлинария Николаевна. — Вот горевать будет! — Не будет! — ответил Артём. — Она оладьи печёт. — Нет, будет. Эх, скажет, зачем Артём в школу нынче ходил? Ничего он там не узнал, а пошёл учиться, — значит, он маму обманул, значит, он меня не любит, скажет она и сама заплачет. — И правда! — испугался Артём. — Правда. Давай сейчас учиться. — Чуть-чуть только, — сказал Артём. — Ладно уж, чуть-чуть, — согласилась учительница. — Ну, иди сюда, раненый... В классе Аполлинария Николаевна написала на доске одно слово и сказала: — Так пишется слово «мама». — И велела написать эти буквы в тетрадь. — А это про мою маму? — спросил Артём. — Про твою. Тогда Артём старательно начал рисовать такие же буквы в своей тетради, что и на доске. Он старался, а рука его не слушалась... Артём писал снова и снова четыре буквы, изображающие «маму», а учительница не сводила с него своих радующихся глаз. — Ты молодец! — сказала Аполлинария Николаевна. Она увидела, что теперь Артём сумел написать буквы хорошо и ровно. — Ещё учи! — попросил Артём... Учительница написала на доске: «Родина». Артём стал переписывать слово в тетрадь. Вскоре Артём пошёл домой, а на другое утро он спозаранку собрался в школу. — Куда ты? Рано ещё, — сказала мать.
— Да, а там учительница Аполлинария Николаевна! — ответил Артём. — Ну что ж, что учительница. Она добрая. — Она, должно быть, соскучилась, — сказал Артём. — Мне пора. Мать наклонилась к сыну и поцеловала его на дорогу. — Ну, иди, иди! Учись там и расти большой.
|
|
|