Энциклопедический словарь
юного историка

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ

Торговые пути древней и средневековой Азии

То, что мы привыкли называть Великим шелковым путем, на самом деле сеть дорог, больших и малых караванных троп, созданных в разное время и по разным поводам. Сквозное объединение этих коммуникаций от Средиземноморья до Китая произошло далеко не сразу. В западной части Азии они возникают в 7—3 вв. до н. э. (а некоторые их участки восходят к 3—2-му тысячелетиям до н. э.). Это во многом результат не только деятельности купцов, но и стремления правителей Ассирии, Вавилонии, державы Ахеменидов и, наконец, самого Александра Македонского сосредоточить под своим началом как можно больше территорий (см. Александра Македонского держава).

Зависимость здесь простая: чтобы иметь возможность регулярно собирать налоги с подданных, контролировать политическую ситуацию на покоренных землях, необходимы были и постоянные коммуникации. Отсюда, например, хорошо охраняемый знаменитый ахеменидский «царский путь» с малоазиатского побережья Эгейского моря в Сусы (Иран) протяженностью около 2200 км, с постоялыми дворами, расположенными на расстоянии одного дня пути. Он уходил и дальше на восток — на территорию современной Средней Азии, Афганистана и в северозападную Индию. Меньшие государственные дороги (их было немало в Сирии, Малой Азии, Месопотамии, на Иранском плоскогорье, и они шли в самых разных направлениях) тоже отличались сравнительной безопасностью.

Однако маршруты купцов были бесконечно разнообразные: где находились нужные им товары, туда они и направлялись, невзирая на страх перед грабителями, труднопроходимые горы, ледники, ущелья, реки, безводные пустыни и т. д. Если из-за политических осложнений торговцам греко-римского мира нельзя было, попасть в Индию через Ближний Восток, они шли обходным путем: от кавказских берегов Черного моря вверх по реке Риони, затем спускались к Каспийскому морю по реке Куре, переправлялись на другой берег, оттуда следовали по старому и во многих местах пересохшему руслу Амударьи (в древнейшие времена река имела кроме аральского еще один рукав — каспийский) и по территории южной части современной Средней Азии и Афганистана добирались к намеченной цели.

Впрочем, это русло (Узбой) даже в засушливые годы продолжало сохранять на отдельных участках довольно большие озера, в период же паводков водные пространства становились еще обширнее, и считалось, что из Каспия можно «доплыть до Индии» (точнее — до нынешнего Афганистана), хотя то было безусловным преувеличением. У этого обходного пути были и другие варианты, в частности через Малую Азию, Колхиду, Кавказские горы и Южный Прикаспий. Наконец, самый северный путь в Азию (по крайней мере, он доходил до восточных пределов ее центральной части) начинался у восточных берегов Азовского моря, огибал Каспийское море с севера и кончался за Сырдарьей, где-то на подходах к Китаю.

Статуэтка.

Здесь нет оговорки — кончался он именно на подходах к Китаю, так как до конца 2 в. до н. э. китайская цивилизация оставалась неизвестной остальному миру. Препятствием для общения Китая с народами к западу от него были горные системы Азии — Тяныиань, Кульлунь, Каракорум и Гиндукуш. Причем от стыка Каракорум- ского хребта с Гиндукушем на северо-западе, от труднопроходимых джунглей Бирмы на юго-востоке на три тысячи километров протянулись Гималаи, что еще более усугубляло эту изоляцию. Александр Македонский, завоевав Среднюю Азию и Индию, не двинулся далее на восток. Он был уверен, что достиг пределов обитаемого мира.

В подобном положении сфера международного общения оставалась до конца 2 в. до н. э., пока китайцы сами не вышли на прямые контакты. Произошло это довольно неожиданно. Одно из объединений кочевых племен было вытеснено другим, неприкрыто враждебным к Китаю, и ушло куда-то на запад. Китайский император, обеспокоенный нападениями нового соседа, послал вдогонку ушедшим посольство во главе с Чжан Цянем. Он должен был уговорить их вернуться и совместными усилиями разбить противника. Пройдя тяжелейшие пустыни бассейна реки Тарим, горы Тяныпаня, пережив десятилетний плен, Чжан Цянь нашел бывших союзников, и хотя те остались равнодушны к предложенному плану (места, где они ныне жили, оказались несравненно лучше), данная миссия для древнего мира, возможно, имела не меньшее значение, чем для нас открытие Америки Колумбом (см. Великие географические открытия).

Дело в том, что эти места были благодатными оазисами Средней Азии, с древнейшими и чрезвычайно развитыми оседлыми цивилизациями, издавна тесно связанными с Индией, Ближним и Средним Востоком, античным миром. Чжан Цянь был поражен услышанным и увиденным (только в Ферганской долине он насчитал около 70 больших и малых городских поселений) и, вернувшись домой, рассказал императору о странах к западу от Китая, о том, чем они богаты и чего нет у китайцев, в частности о породистых рослых конях, не идущих ни в какое сравнение с мелкими лошадками близлежащих кочевых племен. Еще он сообщил, что встреченные им народы не знают культуры тутового шелкопряда и не умеют выделывать шелк. Император пожелал иметь таких лошадей, так как обладание ими давало огромные преимущества в военных действиях против кочевников, и вскоре в Среднюю Азию были Торговые пути древней и средневековой Азии отправлены посольства. Среди прочих даров они везли также шелк. Поэтому последнее десятилетие 2 в. до н. э. и следует считать датой рождения Великого шелкового пути. Другими словами, этот путь родился из ранее сложившейся системы дорог и караванных троп в западной части Азии и того отрезка, который к ней протянули китайцы из Восточной Азии.

В античной литературе встречается одно сравнительно полное описание Великого шелкового пути, вернее — одного из его вариантов — от берегов Восточного Средиземноморья до Китая. Тот путь шел через Гиера- поль у Евфрата, пересекал Месопотамию, направлялся к Тигру, затем в Экбатаны в Мидии, огибал с южной стороны Каспийское море, проходил древнюю столицу Парфии Гекатомпил, Антиохию Маргианскую, Бактры и через Комедские горы (возможно, это Алайский и Заалайский хребты) попадал в бассейн реки Тарим.

Однако по разрозненным письменным свидетельствам и археологическим находкам можно реконструировать и другие направления. Уже упомянутые дороги через Кавказ и Среднюю Азию теперь, естественно, продлились дальше на восток. Часть дорожных ответвлений из Китая была ориентирована исключительно на среднеазиатский регион и от него на юг, в Индию. Впрочем, индийско-китайские сухопутные связи осуществлялись и непосредственно через северо-восток: по маршрутам Гилгит — Каракорумский проход — Ташкурган или Патна — Лхаса — Ланчжоу. Аравия тоже была включена в эту систему, по крайней мере, с помощью двух крупных дорог. Одна шла от Персидского залива в Экбатаны, а другая (так называемая Дорога благовоний) — с южной оконечности полуострова вдоль побережья Красного моря поднималась на север, к торговым центрам Восточного Средиземноморья, которые, кстати, были не только начальными пунктами пути в Китай, но и рынками восточных товаров для греко-римского мира.

Таким образом, Великий шелковый путь — это огромное историко-культурное пространство со множеством маршрутов, часто взаимопересекающихся, взаимодополняющих друг друга, по которым шло международное общение от Китая до западных пределов Азии.

Китайский фарфоровый кувшин. 9 в.

В средние века общие контуры трансазиатских сухопутных коммуникаций существенно не изменились. Конечно, возникали новые империи со своими столицами и торгово-ремесленными центрами, и отдельные дороги давали новые ответвления. Политические осложнения тоже приводили к тому, что одни маршруты начинали играть большую, другие — меньшую роль. Например, постоянная вражда Византии с Сасанидским Ираном и затем с Арабским халифатом (см. Арабские завоевания и Арабский халифат) привела к расширению поставок в Южную Европу китайского и среднеазиатского шелка (Средняя Азия уже в раннее средневековье научилась производить шелк) по более трудным, чем через Ближний Восток, кавказским путям. В 13 в., со времени образования Монгольской империи (см. Чингисхана империя), купцы из итальянских городов-республик в обход ближневосточных государств стали использовать путь, очень близкий по общим очертаниям с уже упомянутым древним маршрутом из Приазовья.

Он тоже огибал Каспийское море с севера, но теперь заканчивался не на северо-востоке Средней Азии, а в Ханбалыке (Пекине). В конце 8 в. караванные дороги притянула к себе столица Арабского халифата Багдад, но радикального переустройства сухопутного «коридора» международного общения между Восточным Средиземноморьем и Китаем не произошло. Описанное выше античное сообщение о географии одного из направления Великого шелкового пути через Месопотамию, Иран и южную часть Средней Азии самым тесным образом перекликается с так называемым средневековым багдадским. Этот путь, выйдя из бассейна Тарима, шел через Самарканд, Мерв, Нишапур, Рей (неподалеку от нынешнего Тегерана), Хамадан (древние Экбатаны) и по горному проходу за Хулваном спускался в расположенный на западном берегу Тигра Багдад. Оттуда по Месопотамии добирались до сирийских портов на Средиземном море.

Если наличие тесных контактов Азии с Южной Европой и Северной Африкой (с последней они осуществлялись через Суэцкий перешеек и Египет) известно с глубокой древности, то в средние века к ним присоединился новый регион — Восточная Европа. Арабские купцы освоили бассейн Волги и добирались до русского Севера, где «отсутствует ночь летом и день зимой»; в сфере их интересов оказалась также Киевская Русь. Когда мы называем древние и средневековые сухопутные маршруты трассами, путями и даже просто дорогами, то не следует забывать, что это весьма условные обозначения в сравнении не только с современностью, но и недалеким прошлым.

Зачастую единственным признаком дороги в пустыне были лишь кости людей и животных погибших караванов. В горах иной раз не было даже узких тропинок и приходилось переправляться через ущелья на веревках. Прибавьте к этому по многу месяцев закрытые из-за снегов горные перевалы, отсутствие воды в пустынных местностях, песчаные бури, зыбучие пески, и картина станет немного яснее. Но такое путешествие, кроме трудностей и опасностей, было еще и очень длительным. Только чистое время в пути для каравана, шедшего от северных берегов Каспийского моря в Пекин, составляло не менее 260 дней, а с учетом стоянок и вынужденных задержек занимало более года.

Бесценным даром природы для международного общения были муссонные ветры, и человек научился ими пользоваться в океанском судоходстве. Эти ветры, устойчиво и ровно дующие над Индийским океаном в течение нескольких месяцев с северо- и юго-запада на восток, после небольшого перерыва меняют свое направление на противоположное. На такое маятниковое движение древние мореплаватели во время их каботажных плаваний обратили внимание довольно рано. Моряки убедились, что попутный ветер не только позволяет вернуться в исходный пункт, но и значительно сокращает время путешествия.

Уже в раннее средневековье муссонным мореплаванием была охвачена вся акватория Индийского океана, прилегающая к Восточной Африке и к Азии. Корабли от аравийского побережья и Индии доходили до Занзибара и Мадагаскара; имеется также немало данных о существовании прямых связей через океаны между Индонезией и Мадагаскаром. Обычным был маршрут из Южной Аравии и района Африканского Рога к запад- ноиндийскому побережью (он занимал всего 40 дней).

Но наиболее протяженной была трасса из Персидского залива в Китай. Суда грузились в Сирафе, брали питьевую воду в Маскате и обычно в октябре на северо-восточном муссоне отправлялись в месячное плавание к Куламу (Куилону) на Малабарском берегу Индии. К концу ноября, когда попутные ветры дули над Бенгальским заливом, они покидали Малабар и в течение еще одного месяца шли через Никобарские острова к Калах-бару на Малаккском полуострове. С помощью все того же северо-восточного муссона мореплаватели преодолевали Малаккский пролив, но затем, чтобы следовать далее, ждали некоторое время южного муссона и с его наступлением за два месяца с заходом на остров Пуло-Кондор и в Хайфон (Вьетнам) добирались до Ганьфу (Кантона), оттуда, если надо, в Корею. Таким образом, переходы занимали приблизительно 120 дней. Со всеми же стоянками в портах и ожиданиями попутных ветров путешествие длилось не более 180 дней. Конечно, и в морских путешествиях риск был необычайно велик, однако быстрота передвижения, возможность транспортировать значительное количество товаров, относительная дешевизна перевозок привели к тому, что еще до открытия европейцами пути вокруг мыса Доброй Надежды (конец 15 в.) дальняя морская торговля Азии во много раз возобладала над дальней сухопутной. Последняя к концу средних веков все больше приходила в упадок.

Наиболее деятельно и рано мореплавание развилось у арабов, персов, народов Юго-Восточной Азии, индийцев и несколько позже у китайцев. Обычно, когда речь заходит о товарах в древней и средневековой внешней торговле, их обобщенно называют предметами роскоши. Действительно, исторические источники нередко сообщают о драгоценных камнях, жемчуге, экзотических украшениях, привозившихся заморскими купцами ко дворам монархов. Но вот возьмем, к примеру, один из главных товаров международного обмена — шелк. В Древнем Риме он оценивался на вес золота («фунт шелка стоил фунт золота»), да и в средние века Европа получала его за весьма высокую цену. Эта легкая, красивая и удобная ткань уже только за такие качества могла предпочитаться другим. Но есть у нее еще одно, гораздо более важное свойство — дезинсекционное. Нить тутового шелкопряда обладает уникальной гигиенической способностью — она отпугивает блох, вшей и т. д., что при повсеместной, порой чудовищной антисанитарии в прошлые века было буквально спасением для обладателя шелковой одежды.

Важнейшую роль в обмене играли также перец и пряности. Тогда они в первую очередь использовались как медикаменты или как составляющая часть более сложных лекарств. Древние и средневековые медицинские энциклопедии и лечебники рекомендовали их в качестве лучших лекарственных снадобий. Не следует забывать: эпидемии, повальные болезни всегда в прошлом были бичом человечества.

Крупную торговую статью составляли и благовония (ладан, мирра и др.). Было бы ошибкой думать, будто они употреблялись исключительно в церковных ритуалах или в парфюмерии. Ладан, например, применялся как кровоостанавливающее средство. Но все же в первую очередь они предназначались для обеззараживания воздуха во время эпидемий чумы и других инфекционных заболеваний. Поэтому вряд ли можно считать перечисленные товары предметами роскоши, призванной удовлетворить прихоти праздной знати. Это очень полезные вещи, хотя и малодоступные — редкие, дорогие, приобретение которых было под силу только древней и средневековой элите.

Точно так же была дорога фаянсовая и фарфоровая посуда. Еще в большей степени это относится к хлопчатобумажным тканям. Без них вообще трудно представить быт современного человека. Однако в средние века вывозимые из Индии муслины имели возможность приобретать только самые состоятельные слои. Западная Европа почти ничего не могла противопоставить азиатским товарам. Ее природные условия не позволяли, например, выращивать хлопок или пряности, а ремесленные изделия были более низкого качества, чем восточные. Поэтому Западу ничего не оставалось делать, как расплачиваться за импорт из Азии большей частью золотом и серебром. Так продолжалось практически до начала 19 в., пока в результате промышленных революций европейские государства не начали производить более качественные и дешевые фабричные изделия. Только они сумели завоевать азиатские рынки.

Торговые связи лишь часть сферы мирного международного общения древней и средневековой Азии. Благодаря контактам многие страны стали обладателями очень полезных, но ранее неизвестных им сельскохозяйственных культур. Например, Китай получил виноград, люцерну, ряд злаковых растений, а чай и тутовый шелкопряд проникли в другие регионы. Шел обмен научными знаниями, изобретениями, медицинским опытом. Наконец, трудно переоценить эти контакты во взаимообогащении культурными ценностями, в их влиянии на духовную жизнь народов.