Этим термином (от фр. favori —
«любимец») историки обозначают ситуацию,
когда власть оказывается в руках любимца
государя, не имеющего иных заслуг, кроме
близости к царствующей особе. Фавориты
бывали почти у всех русских царей во все
периоды истории. Так, например, любимцами
Ивана Грозного были сперва А. Ф. Адашев,
затем Малюта Скуратов (Г. Л. Скуратов-
Вельский), а после Борис Годунов.
Фаворитом Петра I в течение всего его царствования
был А. Д. Меншиков (см. Дворцовые
перевороты). При Александре I практически
неограниченной властью и безграничным
доверием государя пользовался А. А. Аракчеев (см.
Аракчеевщина). Наиболее отталкивающие
формы фаворитизм приобрел в 18 в., когда в
течение многих десятилетий страной
управляли незамужние императрицы. Их
фавориты, как правило, состояли с ними в
интимной связи и потому имели на влюбленных
в них женщин особое влияние. Однако было
бы неверным связывать фаворитизм лишь с
особенностями «женского правления»: он
был характерной чертой жизни многих
европейских дворов того времени, а в России
даже существовало выражение «быть в
фаворе», употреблявшееся не только
применительно к любовникам императриц, но и ко
всем, кто попадал в милость к государю или
государыне.
Впервые фаворитизм особенно ярко
проявился в царствование Анны Ивановны. Ее
избранник — Эрнст Иоганн Бирон не
отличался ни знатным происхождением, ни
хорошим образованием, ни особыми
способностями к государственной деятельности (см.
Бироновщина). Но императрица слепо
доверяла ему во всех делах, не расставалась с ним
ни на минуту и без него не принимала
никаких важных решений. При этом Бирон не
занимал никаких официальных постов, но имел
возможность контролировать назначение на
все высокие должности лишь преданных ему
людей. Он делал все что мог для личного
обогащения, в чем, впрочем, ничем не отличался
от других вельмож, но возможностей в силу
его положения у него было больше. Однако
было бы ошибкой полагать, что Бирон был
безраздельным хозяином страны: ему
постоянно приходилось бороться за власть и
влияние с другими сановниками, и не всегда
победа оставалась за ним. Желая сохранить свое
положение и после смерти Анны Ивановны,
Бирон выпросил у умирающей императрицы
должность регента при малолетнем Иване
Антоновиче, но удержался недолго: в
результате дворцового переворота он был
арестован и отправлен в ссылку.
[an error occurred while processing this directive]
С воцарением в 1741 г. императрицы
Елизаветы Петровны особое место при дворе
занял ее фаворит А. Г. Разумовский (1709 —
1771). В прошлом неграмотный певчий в
сельской украинской церкви, он стал графом
и владельцем тысяч крепостных душ. Его
власть и возможность влияния на
императрицу в первые годы ее царствования были
поистине безграничны, и благодаря этому он
смог добиться от нее, в частности, ряда
поблажек его родной Украине. Его младший
брат — К. Г. Разумовский прямо из пастухов
был отправлен учиться за границу, а по
возвращении избран гетманом Украины и
назначен президентом Академии наук. Однако
сам А. Г. Разумовский был человек
добродушный, сострадательный и не
властолюбивый. Он старался не вмешиваться в политику
и участвовал в принятии государственных
решений лишь тогда, когда императрица
обращалась к нему за советом. Существует
предположение, что Елизавета тайно
венчалась с Разумовским, но это не помешало ей
сменить его на И. И. Шувалова (1727 — 1797),
представителя мелкого дворянского рода,
человека высокообразованного, поклонника
французского Просвещения (см. Просветителъство). Как и его предшественник,
Шувалов пользовался огромным влиянием на
императрицу, но использовал его редко и не
столько для воздействия на решение
политических вопросов, сколько для реализации
своих культурно-просветительных
замыслов. Так, по его инициативе были открыты
Московский университет и Академия
художеств, а Вольтеру русское правительство
поручило написать историю России при
Петре I. Шувалов отличался показной
скромностью, отказывался от чинов, титулов и
наград, не занимал официальных
должностей. Правда, благодаря его поддержке в
число фактических руководителей государства
выдвинулись в это время его двоюродные
братья — П. И. и А. И. Шуваловы. Особенно
велико было влияние Петра Шувалова —
человека энергичного, талантливого,
обладавшего умом истинного государственного мужа.
Ему Россия обязана рядом серьезных
преобразований в сфере торговли, финансов и
промышленности, а также укреплением армии.
Но при этом он был человек беспринципный,
жадный, ничем не брезговавший ради личной
наживы. Современники боялись и не любили
его. Со смертью Елизаветы Петровны
кончилась и власть Шуваловых. Иван уехал за
границу, а Петр пережил императрицу лишь на
несколько месяцев.
В 1762 г. началось 34-летнее царствование
Екатерины II. Среди тех, кто помог ей
захватить трон, был и ее фаворит — Г. Г. Орлов
(1734 — 1783). Вместе со своими братьями
сразу после воцарения императрицы он получил
щедрую награду — богатые поместья, деньги,
графский титул, а вскоре и должность гене-
рал-фельдцейхмейстера, т. е. командующего
русской артиллерией. В течение
последующих почти 12 лет Орлов входил в число
ближайших советников Екатерины, но влияния
на решение важнейших государственных
вопросов не оказывал. Считается, что именно он с
началом в 1768 г. русско-турецкой войны
выдвинул идею архипелагской экспедиции,
принесшей русскому флоту блестящую победу
при Чесме. В 1771 г. он был послан в
охваченную эпидемией чумы Москву и неплохо
справился с организацией мер по ее прекращению.
Однако, говоря о фаворитизме во время
царствования Екатерины II, надо иметь в виду, что,
в отличие от своих предшественниц, эта
императрица никогда и ни с кем не делилась
властью. Она вникала во все проблемы
внутренней и внешней политики и хотя советовалась с
близкими ей людьми, но хорошо знала цену
каждому из них и окончательное решение
принимала всегда сама. За время ее
пребывания на российском троне она сменила
несколько фаворитов, но из них лишь один — Г. А.
Потемкин (1739 — 1791) обладал реальной
властью. И это не случайно, ведь он был не
только фаворитом императрицы (возможно, и
ее тайным мужем), но и выдающимся
государственным деятелем. Потемкин успешно
командовал русской армией во время войны с
Турцией 1787 — 1791 гг., осуществлял
присоединение к России и освоение Крыма, основал
там несколько городов и фактически создал
российский Черноморский флот (см. Флот).
Его любовная связь с Екатериной длилась
относительно недолго, но и, когда она
прекратилась, их дружба и тесное сотрудничество
продолжались.
Вид от Петропавловской
крепости на Летний сад и
Мраморный дворец,
подаренный Екатериной II
Г. Г. Орлову.
Другие фавориты Екатерины II (историки
насчитывают 12 — 13 человек) такого
влияния на политику не имели, хотя и
награждались чинами, орденами, титулами и богатыми
имениями. Императрице вполне успешно
удавалось контролировать их поведение и не
допускать злоупотреблений. И лишь в самом
конце ее царствования, когда фаворитом
стареющей императрицы стал П. А. Зубов,
бывший на 40 лет моложе своей государыни,
Екатерина утратила чувство реальности и
позволила этому не слишком умному, наглому и
беспринципному человеку занять в
правящей верхушке России вовсе не
подобающее ему положение.
Современники по-разному относились к
фаворитизму. Так, своевольство Бирона
многих возмущало, в то время как на любимцев
Екатерины II смотрели в основном
снисходительно. В целом же фаворитизм
воспринимали как неизбежное зло, связанное с
самодержавным характером власти, каковым он
собственно и был. Лишь в условиях
самодержавия, когда властные прерогативы
государя не были ограничены никакими законами,
на вершине мог оказаться человек, не
имевший не только никаких способностей к
управлению государством, но и права
претендовать на это высокое положение по
рождению. Именно последнее, когда чины,
титулы, награды получал человек
случайный, ничем не отличившийся, возмущало в
18 в. русских дворян, в особенности
аристократов, которым приходилось заискивать
перед людьми нередко ничтожными по уму и,
как они считали, происхождению. Поэтому
не случайно еще в кондициях, которые вер-
ховники в 1730 г. заставили подписать Анну
Ивановну, они пытались лишить
императрицу права присвоения высших чинов и
назначения на высшие должности, т. е. установить
порядок, при котором стремительный взлет
или такое же стремительное падение не
зависели бы от таких непостоянных вещей, как
любовные пристрастия монарха.
Григорий Ефимович Распутин (Новых, 1872 — 1916) —
крестьянин тобольской деревни. Оказывая помощь
больному гемофилией наследнику престола цесаревичу
Алексею, приобрел неограниченное доверие
императорской семьи. Убит заговорщиками в 1916 г., считавшими
влияние Распутина гибельным для монархии. На
фотографии — в центре. 1910-е гг.
Таким образом, фаворитизм не столько
оказал отрицательное воздействие на
развитие страны в целом, сколько был одним из
наиболее уродливых проявлений
политического строя Российского государства того
времени.
Вместе с тем нередко трудно отличить
фаворита от сподвижника, соратника того или
иного государя. Так, например, Адашев в
первые годы царствования Ивана Грозного
был инициатором и организатором
серьезных преобразований, а Малюта Скуратов —
одним из наиболее ревностных проводников
политики опричнины. В свою очередь, Мен-
шиков принадлежал к самым видным и
несомненно талантливым «птенцам гнезда
Петрова». Выходец из социальных низов, сын
конюха, торговавший пирожками на
московских улицах, он сумел завоевать симпатии
царя своей преданностью, готовностью
выполнить любое поручение, безрассудной
отвагой и одновременно веселостью,
неутомимостью, способностью делить с Петром и
многочасовое застолье, и многомесячные
походы. Меншиков был способным
полководцем, дипломатом и администратором,
пользовался неограниченным доверием царя,
который прощал своему любимцу все его
прегрешения, а их было немало. И лишь в
самом конце царствования Петра Великого над
головой «полудержавного властелина»
нависла настоящая гроза, когда лихоимство
фаворита перешло все мыслимые границы.
В сущности, сподвижником Александра I
был Аракчеев. Его, как и М. М. Сперанского, а
также М. Б. Барклая-де-Толли, царь
приблизил к себе, когда остро нуждался в
верных людях, преданных лично ему и не
связанных с сановной аристократией. И
Аракчеев действительно, как возвещал
девиз его герба, был «предан без лести». И
чтобы ни поручал ему государь, будь то
реформирование армии, создание проекта отмены
крепостного права или руководство
военными поселениями, Аракчеев всегда оставался
прежде всего верным слугой, ревностно и
честно исполнявшим порученное и никогда не
ставившим под сомнение распоряжения
Александра (см. Аракчеевщина).
На протяжении 19 в., в царствование
Николая I, Александра II и Александра III, мы не
находим рядом с этими государями каких-
либо фигур, ассоциировавшихся у
современников с понятием фаворитизма. И лишь в
последнее царствование Романовых —
царствование Николая II — это слово зазвучало
вновь. Связывали его с именем Г. Е. Распутина
(Новых, 1872 — 1916). Простой крестьянин, он
стал одним из самых, близких царской семье
людей. Злая молва утверждала, что Распутин
был любовником императрицы Александры
Федоровны, имел огромное влияние на нее и
на царя и по своему произволу назначал и
снимал министров, диктовал Николаю решения
важнейших вопросов. На самом деле никаких
интимных отношений с царицей у Распутина
не было, его реальное воздействие на
политику было много меньше, чем считали, а влияние
на царскую чету было связано с
экстрасенсорными способностями, благодаря которым
он — единственный — умел останавливать
кровотечения у больного гемофилией
царевича Алексея. Болезнь наследника была
трагедией царской семьи и одновременно
тщательно скрываемой от посторонних тайной. А там,
где есть тайна, как известно, всегда
рождаются самые невероятные слухи. Пребывание
полуграмотного, известного пьяными
скандалами, окруженного экзальтированными
поклонницами «старца» при царском дворе
вызывало возмущение в самых широких слоях
русского общества. Приближение страшных,
неотвратимых потрясений остро ощущалось в
то время всеми, и многие связывали его с
именем Распутина. В 1916 г. против него был
составлен заговор, в котором приняли участие
видные представители политической элиты, в
том числе члены царской семьи. Фаворит был
убит, но остановить приближение революции
это уже не могло.
