В конце 19 в. Россия переживала бурный
подъем промышленного производства. За
счет быстрого роста новых промышленных
районов — Донбасса и Баку — в стране
создалась мощная топливная база: добыча угля в
1890-е гг. увеличилась в 3 раза, нефти — в 2,5.
Столь же быстрыми темпами развивалась
тяжелая промышленность: в 3 раза вырос
выпуск продукции черной металлургии и
машиностроения, почти в 2 раза удлинилась сеть
железных дорог. К концу 19 в. окончательно
оформилась система российского
капитализма (см. Капитализм в России).
Одной из характерных ее черт было
появление в России, прежде всего в новых
промышленных районах, крупных, хорошо
оборудованных технически предприятий, где
трудились тысячи рабочих. С каждым днем
соотношение между подобными
предприятиями, с одной стороны, и мелкими и средними,
с другой, изменялось в пользу
промышленных гигантов.
По степени концентрации производства
Россия к началу 20 в. вышла на первое место
в Европе. Во многом это объяснялось тем, что
русская промышленность в пореформенный
период сделала гигантский скачок в своем
развитии: ее крупные предприятия
вырастали зачастую на пустом месте, в то время как
европейское промышленное производство
укрупнялось постепенно в условиях острой
конкурентной борьбы. Русские
предприниматели пользовались техническими
достижениями передовых европейских стран, их
инженерными кадрами, что значительно
ускоряло строительство крупных фабрик и
заводов. Наконец, процесс концентрации
производства всемерно поощрялся
правительством, заинтересованным в создании
именно таких предприятий, так как они были
способны выполнять огромные
государственные заказы, и прежде всего военные.
Высокая концентрация производства
неизбежно вела к образованию монополий.
Предприниматели договаривались между собой о
регулировании объемов производства и цен
на продукцию, что позволяло им
устанавливать контроль над рынком и получать
максимальные прибыли. Первые
монополистические объединения в России возникли еще в
1880 — 1890-х гг. «Союз
вагоностроительных заводов» стал играть в это
время определяющую роль в транспортном
машиностроении, «Союз бакинских керосиноза-
водчиков» — в нефтяной промышленности,
объединение сахарозаводчиков — в
свеклосахарной. В начале 20 в. монополии
появились почти во всех значительных отраслях
производства: «Продуголь» — в угольной
промышленности, «Продамет» — в черной
металлургии, «Медь» — в цветной и т. д.
Поначалу монополии в. России
складывались в форме синдикатов — объединений, в
которых каждое отдельное предприятие
сохраняло производственную автономию, теряя
только право самостоятельно сбывать
продукцию. Затем появились тресты, где отдельные
предприятия как таковые уже не
существовали: они подчинялись единому руководству и
сливались в одну производственную систему.
Образование трестов внесло коренные
изменения в организацию производства и
потребовало огромных финансовых средств.
Промышленность все больше начинала
зависеть от банков.
Концентрация банковского капитала шла в
России параллельно с концентрацией
промышленного производства. В начале 20 в.
5 крупнейших банков контролировали
основную массу финансовых средств, охотно
вкладывали их в промышленность, чем и
подчиняли ее своему контролю. В результате
происходило сращивание банковского и
промышленного капитала. Крупные
банкиры — А. И. Путилов, А. И. Вышнеградский,
Я. И. Утин и другие — входили в правление
многих промышленных предприятий;
ведущие предприниматели, в свою очередь,
оказывались неразрывно связанными с банковским
делом. Так складывалась финансовая
олигархия, прибиравшая к рукам огромные
капиталы и основные промышленные мощности.
Все вышесказанное свидетельствует о том,
что Россия, по определению В. И. Ленина,
вступила в эпоху империализма, русский
вариант которого имел ярко выраженные
особенности. (Монополистический капитализм
был лишь одним из нескольких укладов
экономики России, остававшейся
мелкобуржуазной крестьянской страной);
Во-первых, финансовая олигархия
оказалась тесно связанной с государственной
властью. Последняя, всегда державшая под
контролем наиболее важные отрасли
промышленности, не отказалась от этого и в
новых условиях. Всемерно содействуя
отдельным предпринимателям в процессе
концентрации производства, правительство затем
стало оказывать такую же поддержку
синдикатам и трестам. В начале 20 в. возникли
особые государственно-капиталистические
органы — «Совещание по судостроению»,
«Съезд по делам прямых сообщений» и
другие, с помощью которых правительство в
тесном контакте с представителями крупных
монополий регулировало производство. Через
эти органы распределялись госзаказы,
предоставлялись субсидии, льготы и т. п. Большое
значение в регулировании производства
приобретал и Государственный банк, помогавший
тем монополистическим объединениям, в чьей
деятельности было заинтересовано
правительство. В результате у крупной буржуазии
складывалось двойственное отношение к
самодержавно-бюрократическому строю. С
одной стороны, по мере роста своей
экономической мощи она стала стремиться к
политической власти и, таким образом, оказывалась в
оппозиции самодержавию. С другой стороны,
постоянная поддержка со стороны правящей
бюрократии делала эту оппозицию
непоследовательной, предопределяя склонность
монополистов к компромиссам в политике.
Другая характерная особенность русского
империализма состояла в том, что
отечественное производство в значительной степени
базировалось на иностранных капиталах.
Россия с ее неисчерпаемыми запасами сырья
и дешевой рабочей силой привлекала
западноевропейскую буржуазию. Инвестиции
(капиталовложения) в российскую
промышленность, особенно в тяжелую, приносили ей
огромные прибыли, несравнимые с
отечественными. К тому же с 1890-х гг. иностранные
инвестиции всячески поощрялись русским
правительством. В результате в начале 20 в.
в таких определяющих отраслях
производства, как горнодобывающая,
металлообрабатывающая и машиностроительная,
капиталовложения из-за рубежа превышали
российские. Это, однако, не ставило Россию в
полную зависимость от западноевропейского
капитала. Иностранные инвесторы, как
правило, не создавали здесь новых предприятий,
а вкладывали средства в уже действующие,
что способствовало укреплению и развитию
российского промышленного производства.
И все же эта особенность сыграла заметную
роль в развитии событий в России в начале
20 в. Прибыль, получаемая иностранной
буржуазией от ввоза капитала в Россию, в
основном уходила за границу. Отчасти из-за нее в
богатых западноевропейских странах
буржуазия могла решать внутриполитические
проблемы, разряжать социальные конфликты,
уступая требованиям рабочих о сокращении
рабочего дня, повышении заработной платы,
создании системы пенсионного обеспечения
и т. д. Для русской буржуазии подобный путь
социальных уступок был заказан: у нее просто
не было для этого достаточных средств. Она
тоже пыталась вывозить капиталы в менее
развитые страны, но не выдерживала
конкуренции со своими иностранными собратьями.
Николай II.
Последний русский император (1894 — 1917),
отрекшийся от престола в результате Февральской
революции 1917 г. Расстрелян вместе с семьей
большевиками в Екатеринбурге в 1918 г. Зарубежная
русская православная церковь причислила последнего
императора и его семью к лику святых
великомучеников. Литография В. Е. Ферса.
Русским капиталам удалось закрепиться лишь
в очень немногих регионах — Средней Азии,
Северном Иране, Северном Китае, и прибыли с
них были сравнительно невелики. Столь же
незначительны были и возможности русской
буржуазии в решении
социальных
конфликтов мирным путем.
Российский рабочий
класс по-прежнему
оставался самым
угнетенным и нищим в
Европе (см. Рабочий класс
и рабочее движение в
России). Процент
«рабочей аристократии»
был здесь по
сравнению с Западом
незначителен, подавляющее
большинство рабочих
находились в
одинаково плохих условиях.
В результате
пролетариат в России в полной
мере сохранил
социальную монолитность и
был открыт для
революционной агитации.
Таким образом,
буржуазия лишалась
свободы маневра и вела
себя очень осторожно в
борьбе за изменение
государственного строя:
революционно
настроенный рабочий класс
был для нее страшнее
самодержавия.
И наконец, была еще
одна, оказавшаяся фатальной,
особенность империализма в
России. Это страшное отставание социально-
экономического развития деревни. Правда,
здесь также постепенно укоренялись
капиталистические отношения, некоторые
помещики пользовались вольнонаемным трудом,
имели сельскохозяйственную технику,
совершенствовали приемы землепользования,
поставляя все больше зерна на внутренний и
внешний рынки. Кроме того, в процессе
разложения общины в крестьянской среде
сформировался слой зажиточных крестьян,
которые вели товарное хозяйство.
Но темпы развития капиталистических
отношений в сельском хозяйстве не шли ни в
какое сравнение с бурным ростом
промышленного производства, сказывались и
пережитки крепостного права. Отсталое
крестьянское хозяйство по-прежнему душили
непомерные платежи.
В 1891 — 1892 гг.
истощенное крестьянство
Европейской России
пережило страшный
голод. Но и в «сытые»
годы значительная
часть деревенских
жителей недоедала.
Развитие
капиталистических отношений в
подобных условиях для
большинства
земледельцев приобретало
особенно мучительный
характер. В то же
время многие помещики
вели свое хозяйство по
старинке, за счет
отработок или попросту
сдавали землю в
аренду, забирая себе
львиную долю доходов.
Подобное положение не
только сковывало рост
новых отношений в
сельском хозяйстве, но
и разжигало ненависть
крестьян к помещикам.
Обстановка в русской
деревне становилась
взрывоопасной.
В условиях
промышленного подъема
1890-х гг., когда каждый день приносил большие прибыли,
предпринимателям нередко выгоднее было
«откупаться» от рабочих, частично удовлетворяя их
экономические требования (сокращение
рабочего дня, повышение заработной платы и др.),
чем затягивать ту или иную стачку. Однако в
20 в. русская промышленность неизбежно
оказывалась подверженной общемировым
колебаниям — подъемам, спадам, депрессиям.
В 1900 — 1908 гг. Россия вместе с другими
развитыми странами пережила жестокий
кризис «перепроизводства». За годы кризиса
закрылось около 3 тыс. крупных и средних
предприятий. Те же хозяева, которые
победили в борьбе за выживание, начали
решительное наступление на права рабочих, повышая
уровень эксплуатации. Именно в годы
кризиса, потеряв многие из своих недавних
завоеваний, пролетариат революционизировался.
В его среде усилилось влияние эсеров и
социал-демократов; стачки все чаще стали
приобретать политический характер.