Учебник МХК для 10 класса

Мировая художественная культура

       

Тема 2. Свет Евангелия: Рождение храмового синтеза искусств

        Еще в синеющих долинах
        Плывут туманы... Но смотри:
        Уже горят на горных льдинах
        Лучи огнистые зари!.
        Они взойдут в курсе желанной
        И возвестят с высот небес,
        Что день настал обетованный,
        Что Бог воистину воскрес!

        /И.А. Бунин/

        Без Бога нация — толпа,
        Объединенная пороком,
        Или слепа, или глупа,
        Иль, что еще страшней, жестока.
        И пусть на трон взойдет любой,
        Глаголящий высоким слогом.
        Толпа останется толпой,
        Пока не обратится к Богу!

        /Иеромонах Роман/


«Есть книга, в которой каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира из которой нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицей народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного. Книга сия называется Евангелием — и такова ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному влечению», — эти проникновенные слова сказаны в XIX в. и принадлежат А.С. Пушкину. Когда же началось «истолкование, объяснение, проповедь» евангельских истин в русской художественной культуре? Как зародилось то священно действие, сочетающее храмовое зодчество, иконопись, высокую религиозную поэзию и богослужебного пения, что происходит в православных храмах более тысячи лет? Для ответа на эти вопросы полезно вспомнить первоисточник.

«И смешал Бог народы, и разделил на семьдесят и два народа, и рассеял по всей земле. От этих же семидесяти двух язык произошел и народ славянский», — читаем в древней «Повести временных лет», рассказывающей о начале Русской земли словами монаха Киево-Печерского монастыря Нестора. Из этой летописи узнаем подробности великого события в истории народа славянского — Крещения Руси: «В год 6495 (987). Созвал Владимир бояр своих и старцев градских и сказал им: “Вот приходили ко мне болгары, говоря: Прими закон наш. Затем приходили немцы и хвалили закон свой. За ними пришли евреи. После же всех пришли греки, браня все законы, а свой восхваляя, и многое говорили, рассказывая о начала мира, о бытии всего мира. Мудро говорили они, и чудно слышать их, и каждому любо их послушать...”»*.


* Цит. по: Хрестоматия по истории России. В 4 т. Т. 1. С древнейших времен до XVII в. Сост. И.В. Бабич, В.Н. Захаров, И.Е. Уколова. М., 1994. С. 38. Далее все цитаты «Повести временных лет» из этого источника.


Князь Владимир предложил своим вассалам «испытать веру» и направил их в разные страны. Возвратясь же, поведали посланные мужи, что только на Греческой земле Бог пребывает с людьми, и служба их лучше, красивее, чем в иных краях. В «Повести временных лет» летописец объясняет выбор православной веры исключительно фактором красоты. Он рассказывает от имени русских послов: «И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали — на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, — знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать в язычестве».

Итак, красота, поразившая киевских посланников в царьградском (константинопольском) Софийском соборе, объясняет выбор веры и крещение Руси по православному византийскому обряду. В 988 г. Русь сделала духовный шаг, определивший ее историческую судьбу. С этого момента начинается развитие христианской русской художественной культуры, а период язычества становится всего лишь ее предысторией.

Евангелие, пришедшее в Древнюю Русь, бросало вызов языческим верованиям. Оно восстало против бессмыслицы бытия, возвестив миру, что существует высший нравственный смысл жизни. Человек, уверовавший в Христа, получал неисчерпаемые возможности умственного и духовного совершенствования, приобрел способность ощутить Божию благодать — особую духовную силу, ниспосланную людям свыше для преодоления внутренне присущей им греховности и достижения спасения после физической смерти. В сознание русского народа вошло убеждение, что все вещное, телесное, материальное, все, что «от мира сего», не имеет истинной ценности, поскольку тленно, ограничено рамками земного существования.

Откровения христианского учения дали мощный толчок развитию художественной культуры во всех европейских странах. Это была культура огромного исторического периода, названного наукой Средними веками.

При всем различии национальных традиций художественная культура Средневековья имеет характерные общие черты. Эта общность видна во всем — в темах и сюжетах живописи, в ранних одноголосных церковных песнопениях, в облике храмов. Мы порой невольно сопоставляем нежные лики «Троицы» Андрея Рублева с образами полотен итальянских живописцев, а монументальную архитектуру Пскова — с романскими сооружениями европейских зодчих. Само представление о мироздании, миропонимание средневекового мастера, будь то представитель Франции, Германии, Англии или любой другой страны, было обусловлено христианским вероучением, запечатленным в Библии. Религия в Средние века формировала культуру. Она была «системой права, и политической доктриной, и моральным учением, философией», — писал Н.И. Конрад. Добавим, что в христианских культурах происходил сложный процесс слияния религии и искусства.

Воплощая вселенские христианские идеалы, художественная культура Средневековья невольно стремилась к всеохватности, монументальности и в то же время — к идеологической и теоретической ясности. В ее недрах родилась стройная и глубоко осознанная художественная картина мира, которая позволяла искусству воздействовать на духовное развитие человека и общества в целом. Движение русской культуры в историческом времени было достаточно своеобразным. На протяжении средневековой истории, с XI по XVII в., развитие русского художественного гения проходило неспешно, при постепенном накоплении эстетических богатств. Динамизм перемен, внезапная смена художественных стилей и направлений были чужды искусстве Древней Руси. Удивительное постоянство художественных ориентиров, связанное с миром христианской духовности, дало удивительные результаты. Пожалуй, ни одна другая культура не являла миру такого количества шедевров искусства, созданных в русле единых эстетических принципов. Итак, мы будем рассматривать художественную культуру Древней Руси как уникальную страницу в истории человечества. В этой культуре сплелось в неразрывном единстве общеевропейское и самобытное, свое и чужое. Источником этого единения стало православие.

Сегодня очевидно, что без православия не было бы великой художественной культуры Древней Руси. Крещение определило ее культурно-историческую судьбу. Как писал Г.В. Флоровский, «крещение было пробуждением русского духа — призыв от “поэтической” мечтательности к духовной трезвости и раздумью. И вместе с тем — через Христианство Древняя Русь вступает в творческое и живое взаимодействие со всем окружающим культурным миром»*...


* Флоровский Г.В. Пути русского богословия. М., 1991. С. 4.


Христианизация Древней Руси — особая, захватывающая тема. Многие из исследователей не раз соблазнялись тем резким контрастом, который существовал между историческим движением России и ее западных христианских соседей. Но, как верно писал известный русский философ В.В. Зеньковский, для преодоления этого соблазна «необходимо исторически трезво оценить историю духовного развития (курсив наш. — Л.Р.) России, необходимо как отдать себе ясный отчет в различии путей России и Западной Европы в указанные века, так и отказаться от мысли, что история Западной Европы есть как бы единственная и по типу и по темпу развития форма “прогресса”»*.


* Зеньковский В.В. История русской философии. М., 1956. Т. 1. С. 29.


Стоит прислушаться к мнению и тех авторов, которые считают, что Русь была подготовлена к принятию учения Христа и его быстрое распространение стало возможным лишь благодаря внутренней потребности народа в высоких религиозных идеалах. Как считает Г.К. Вагнер, в Древней Руси состоялся «прорыв сознания» русских людей к новой вере, личностное, персонифицированное ее восприятие, духовное единение с ней.

Приняв христианство, Русь оказалась включенной в совершенно новый для нее культурный контекст византийско-славянского мира. Процесс усвоения новой культуры был отнюдь не ученическим. В ходе многовековой творческой переработки родилось оригинальное и самобытное профессиональное искусство, которое поражает пафосом религиозного мировосприятия, соединенного с высокой художественностью.

Художественное наследие России

Освоение христианской традиции.
Заметки деятелей культуры

Фрагмент 1

«У греков мы взяли Евангелие и предания, но не дух ребяческой мелочности и словопрений. Нравы Византии никогда не были нравами Киева» (Пушкин А.С. Полн. Собр. соч.: В 10 т. М., 1949).

Фрагмент 2

«Сущность той жизненной правды, которая противополагается древнерусским религиозным искусством образу звериному, находит исчерпывающее выражение не в том или ином иконописном изображении, а в древнерусском храме в его целом. <...>

Византийский купол под храмом изображает собою свод небесный, покрывший землю. Напротив, готический шпиц выражает собою неудержимое стремление ввысь, подъемлющее от земли к небу каменные громады. И, наконец, наша отечественная “луковица” воплощает в себе идею глубокого молитвенного горения к небесам, через которое наш земной мир становится причастным потустороннему богатству. Это завершение русского храма — как бы огненный язык, увенчанный крестом и к кресту заостряющийся. При взгляде на наш московский Иван Великий кажется, что мы имеем перед собою гигантскую свечу, горящую к небу над Москвою; а многоглавые кремлевские соборы и многоглавые церкви суть как бы огромные многосвешники» (Трубецкой Е.Н. Три очерка о русской иконе. Новосибирск, 1991. С. 10—11).


В древнерусском искусстве, идеалы которого одновременно воплотились в архитектуре и литературе, живописи и музыке, все дышало истинным христианским чувством и было подчинено совершенно особым законам творчества. Эти писаные и неписаные законы проистекали из понимания единства любви и красоты в ее божественной сути. Известно, что еще в Древней Греции задолго до нашей эры пифагорейцы искали «мировую гармонию», стремясь постичь вечную красоту Вселенной, «меру созвучности» Космосу. В Средние века великие европейские умы вновь вернулись к идее божественного происхождения красоты. Бог, одухотворяя косную, недвижную материю, придает ей черты прекрасного — так считали и Фома Аквинский, и Тертуллиан, и Франциск Ассизский. Чувственная красота человеческого тела, окружающий мир, грубая материя казались мыслителям тех времен греховными, недостойными эстетического любования. Из этих представлений складывались основные подходы к храмовому христианскому искусству, призванному сосредоточивать мысли и чувства людей на неземной красоте и «невещественных» образах. И в этом отношении древнерусское искусство не было исключением.

Восприняв от Византии пафос представлений о божественной природе красоты, искусство Руси одухотворило и углубило христианскую эстетику. Родились новые средства выразительности во всех видах художественного творчества. Красота и глубина христианского вероучения подвигла средневековых мастеров на поиск адекватного духовным идеалам языка искусства. Простые, понятные каждому слова Евангелия дали мощный импульс развитию образного мышления и художественной интуиции.

Древнерусское искусство было каноническим в самом высоком значении этого слова, ибо канон был озарен духовным светом христианской веры. Пытаясь проникнуть в суть христианства, осмыслить прошлое и будущее, постичь добро и зло, древнерусский мастер находил в художественном каноне, т. е. в системе конкретных правил и норм, ответы на многие вопросы, волнующие современников. Именно в каноничности и традиционности древнерусского искусства ярко выразилось его соборное начало.

Мы неоднократно будем употреблять слово «соборность». Что оно означает? П.А. Флоренский писал: «Чем устойчивее канон, тем глубже и чище он выражает общечеловеческую духовную потребность: каноническое есть церковное, церковное — соборное, соборное же — всечеловеческое»*. Значит, соборность — это прежде всего «общечеловеческая духовная потребность», выработанная церковью для всех людей и для каждой конкретной личности. Добавим, что проявление соборности в искусстве Древней Руси — это не только следование общим установкам и правилам канона, но и добровольный отказ от эгоистического творческого самовыражения.


* Флоренский П.А. Иконостас // Богословские труды. М., 1972. Т. 9. С. 109. Далее цитируется это издание.


Канон требовал от художника, писателя, музыканта воплощения надличностных, вневременных образов, обращенных ко всему человечеству. А как же индивидуальность мастера, его творческая неповторимость? Обратимся вновь к П.А. Флоренскому, который считал, что «икона, даже первообразная, никогда не мыслилась произведением уединенного (здесь — индивидуального. — Л.Р.) творчества, она существенно принадлежит к соборному делу Церкви, даже если по тем или иным причинам икона была от начала до конца написана одним мастером... соборность в работе непременно подразумевается». Иначе говоря, творчество средневекового художника было принципиально имперсональным. Поэтому сегодня мы столь часто не можем назвать имен авторов многих великолепных творений зодчества, музыки, иконописи, литературы.

По традиции древнерусский мастер далеко не всегда «признавался» в своем авторстве; молчали об этом и летописи. Однако художник знал главное: его искусство лишь орудие в исполнении Божьей воли, его творческий дар от Бога. В благоговейной тиши уединенных монастырей и соборов, молясь и постясь, он скромно нес свой крест, подчиняя талант и творческое вдохновение сверхзадаче: свидетельствовать об истинности христовой веры. Стоит ли удивляться, что архитекторы, летописцы, иконописцы и гимнографы пользовались особым уважением в обществе и почитались как люди, призванные быть «свидетелями вечности»? Впрочем, это не мешало церковному начальству неустанно следить за поведением творцов храмового искусства, предписывать им строгие правила жизни. Так, в постановлении Стоглавого собора прямо сказано: «Подобает быти живописцу смиренну, кротку, благоговейну, непразднослову, несварливу, неза-вистливу, непьянице, неграбежнику, неубийце, наипаче же храни-ти чистоту душевную и телесную со всяким опасением...».*


* Цит. по: Вагнер Г.К., Владышевская Т.Ф. Искусство Древней Руси. С. 180.


Отсутствие авторства было характерно для всех видов искусства Древней Руси на протяжении многих веков, что, безусловно, было связано со слабо выраженным индивидуальным началом художественного произведения. Поскольку основная масса творений иконописи, музыки, литературы была анонимной, они не были защищены при переписке или копировке от сокращений, расширений, вставок или заимствований. Переписчик вполне мог считать себя соавтором, потому что не был приучен сохранять первоначальный текст без изменений. Поэтому, например, для выявления изначальной основы (или архетипа) литературных сочинений современные ученые пользуются достаточно сложными методами сравнительного анализа различных вариантов. В искусстве Древней Руси всегда причудливо сплетены традиционность форм, символов, смыслов, предписанных каноном, и неустойчивость, вариантность самих сочинений.

Следование канону в разных искусствах выражалось различными средствами. Так, в изобразительном искусстве существовали иконописные подлинники, которые позволяли художникам изображать тот или иной сюжет Священного Писания, копируя «первоисточник». Художники не только пользовались устойчивым набором образов, но и придерживались определенных типов изображения (иконографии), композиционных схем, освященных вековыми церковными традициями. В процессе создания икон применялись так называемые образцы-рисунки, миниатюрные иконы-«таблетки», позднее — «про-риси» (контурные кальки). Выработанные столетиями изобразительные трафареты служили основой любого иконописного творения; без подлинников не обходился почти ни один средневековый мастер на протяжении всего периода древнерусской истории. Тем самым канон дисциплинировал художников, воспитывал их вкус и профессиональные навыки. В то же время каноничность иконы, повторяемая, привычная основа делала ее содержание более доступным для понимания простых людей.

В архитектуре сложились свои традиционные установки и правила, нарушать которые воспрещалось. В их числе, например, устойчивая традиция размещения алтарной части храма в восточной половине сооружения. Впрочем, желающих идти на какие-то творческие «вольности» в те времена не было: в эпоху Средневековья приверженность традициям и этикету соответствовала типу мышления человека того времени и стилю его поведения. Не случайно исследователи наших дней находят канонические основы не только в искусстве, но и в одежде, в отношении к природе, политической жизни, в быту древнерусских людей.

Сильно и ярко проявилась приверженность традиционным нормам словотворчества в древнерусской литературе, в которой канон сложился под влиянием своеобразного литературного этикета, т. е. традиций, обычаев, устоев, древнерусский писатель прекрасно ориентировался в сферах применения двух существующих литературных языков — церковнославянского и русского. Столь же требователен он был в обращении с литературными жанрами, каждому из которых соответствовала система устойчивых стилистических формул, образов, символов-метафор, сравнений. Например, существовали воинские формулы, определяющие отношение автора к различным моментам битвы, победе и поражению, подвигу и смерти. Среди них запоминаются выражения: «по удолиям кровь течаше, яко река», «стук и шум страшен бысть, аки гром», «бьяшеся крепко и нещадно, яко и земли постона-ти», встречающиеся в самых разных произведениях.

Требования литературного этикета причудливым образом распространялись не только на отдельные формулы-слова, но и на само содержание литературных сочинений. Родилась традиция использования в том или ином литературном жанре трафаретных ситуаций. К примеру, если писатель рассказывал о подвигах русского войска, он упоминал помощь «небесной силы». Враги же были обязательно «гоними гневом Божиим», или «гневом Божиим и Святой Богородицы», или иными «неведовыми силами».

Штампы ситуаций, формулы, повторяющиеся слова... В наше время господства индивидуализма в искусстве подобная каноничность кажется поразительной. Сегодня любую повторность художественного образа связывают с малоприятным понятием «плагиат». Неужели древнерусский читатель был столь неразборчив? Все дело в том, что плагиат, так же как и авторства, в средневековой литературе как бы не существовало. Сам процесс чтения книг, требования к литературным текстам были совершенно иными, нежели сейчас. Устойчивость и повторяемость не воспринимались как недостаток. Скорее, наоборот. Средневековый читатель не был подготовлен к восприятию «абсолютного нового» текста. Он ждал от произведения заранее запрограммированного сюжета, привычных действующих лиц и повторяющихся их характеристик. Эффект неожиданности в древнерусской литературе был невозможен. «Писатель Средневековья не столько изображает жизнь, сколько преображает и “наряжает” ее, делает ее парадной, праздничной. Писатель — церемониймейстер. Он пользуется своими формулами как знаками, гербами. Он вывешивает флаги, придает жизни парадные формы, руководит “приличиями”. Индивидуальные впечатления от литературного произведения не предусмотрены»*, — так характеризует литературный процесс Д.С. Лихачев.


* Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. С. 93.


Религиозное «умозрение», воплощенное в древнерусском искусстве, было символичным. Средневековый символизм, конечно же, отличается от современной трактовки этого художественного явления*. Однако суть его остается во все времена единой. Символизм — это стремление раскрыть в образах искусства тайное, скрытое значение всего сущего, увидеть «духовную действительность» (Н.А. Бердяев) за видимым материальным миром.


* Символизм — художественное направление в искусстве второй половины XIX — начала ХХ в. В России к символистам принадлежали К. Бальмонт, А. Блок, А. Брюсов, А. Белый, М. Врубель, А. Скрябин и другие поэты, художники, музыканты Серебряного века.


Особенности символического восприятия отражены в строках поэта Серебряного века Вл. Соловьева:

        Милый друг, иль ты не видишь,
        Что все видимое нами —
        Только отблеск, только тени
        От незримого очами?
        Милый друг, иль ты не слышишь,
        Что житейский шум трескучий —
        Только отклик искаженный
        Торжествующих созвучий?

В эпоху Средневековья в христианской культуре сложилась целая система символов. Мир земной и мир небесный как бы объединялись символическими образами, объясняемыми Священным Писанием. Например, четыре времени года соответствовали четырем евангелистам, двенадцать месяцев — двенадцати апостолам.

Если рассматривать древнерусскую художественную культуру XI—XVII вв. как некую целостность и культурный феномен, то можно прийти к выводу: искусство этого времени следует отнести к мистическому реализму. В русле «мистического реализма» художественная культура прошла несколько этапов развития. Среди них наиболее крупными являются три: искусство домонгольской Руси (XI — первая половина XIII в.), искусство Предвозрождения (XIV—XVI вв.) и искусство «переходного периода» (XVII в.).

По мнению философа В.В. Зеньковского, в мистическом реализме все существенное служит лишь средством выражения высшей истины и высшей красоты. При этом реальное, эмпирическое бытие существует только благодаря «причастию» к высшему миру. Иначе говоря, в мистическом реализме средневековый художник находил ответ на вопрос о соотношении материального и духовного, земного и Божественного. Реальное признание двух порядков Бытия требовало особых средств художественной выразительности. Эти средства не могли быть найдены одним из искусств. Воплощение идеалов мистического реализма с его гармонией материального и духовного стало возможным лишь благодаря тесной взаимосвязи красок, звуков, слова, взаимодействию и синтезу храмовых искусств. Стройный ансамбль храмовых муз начинался со «звучания» архитектуры — дома искусств и был наполнен реальным звучанием музыки — хорового пения. Храм для средневекового человека являлся своего рода «кораблем спасения», домом Бога, миниатюрным подобием необъятной Вселенной. Он был центром общественной, политической, религиозно-философской жизни всего общества. В храмах князья и церковные деятели демонстрировали свое ораторское искусство, произносили «слова» и «поучения». В них же размещались произведения иконописи, звучали гимны. Сама архитектура храма в сочетании со стенными росписями и иконами воплощала представления о религиозной сути бытия, о строении мироздания, об истории человечества от Сотворения мира до настоящего времени.

Художественное наследие России

Взаимодействие храмовых искусств.
Искусство книжной миниатюры

— Оклад Евангелия. XVI в.
— Евангелист Матфей. Миниатюра. 1571.
— Оклад Евангелия великого князя Московского и Владимирского Семена Гордого. XIV в.

Христианские праздники в иконописи

— Преображение Господне. XV в.
— Благовещение. XVI в.
— Покров Богородицы. XV в.

— Воскрешение Лазаря. XV в.
— Воскресение—Сошествие во ад. XIV в.

Христианские песнопения в иконописи

— Икона «О тебе радуется». Конец XV в.
— Давид-псалмопевец. Миниатюра из «Годуновской» Псалтири. XVI в.
— Собор Богородицы. XVI в.

Обратимся к конкретным примерам взаимодействия разных видов искусств.

Огромное значение для развития средств выразительности живописи, музыки, зодчества имело слово. В основу системы образов изобразительного искусства Древней Руси были положены прежде всего литературные сюжеты: отдельные эпизоды Ветхого и Нового Заветов, жития святых, а также разнообразная христианская символика, почерпнутая из церковных книг. Источниками для иконописцев служили летописи, хронографы, исторические повести, сказания. Древнерусский художник был исключительно начитанным человеком, ибо порой в его творениях переплетаются сюжеты, взятые из самых различных письменных материалов — от античных авторов до отечественной литературы. Чрезвычайно распространенное на Руси искусство книжной иллюстрации усиливало связь слова и изображения. Миниатюры служили своеобразным изобразительным рядом, комментирующим и дополняющим литературный текст. О глубокой взаимосвязи слова и изображения свидетельствуют многочисленные попытки художников «заставить живопись заговорить». Надписи, подписи, сопроводительные тексты встречаются и в настенных росписях, и в станковой живописи, и в книжных миниатюрах. Нередко персонажи икон имеют в руках раскрытие книги. Например, часто Христос в композиции деисус (один из рядов иконостаса) держит Евангелие с обращением: «Не судите на лици сынове человечестии, но праведный суд судите. Им же судом судите — судится вам. В ню же меру верите — възмерится вам». Иоанн Креститель обычно держит свиток, где начертано: «Покайтесь, приближи бо ся Царство Небесное». Иоанн Дамаскин, великий поэт и композитор Средневековья, часто изображается со свитком, где приведены строки его песнопения «О Тебе радуется...».

Влияние изобразительного искусства на литературу также было достаточно сильным. Во многих литературных жанрах — сказаниях, житиях, словах — большое место занимает описание икон или история их создания, явления. То же касается и архитектурных сооружений. Исследователи считают, что порой трудно установить, слово ли предшествует изображению или изображение слову. Изобразительное искусство Древней Руси никогда не было вторичным по отношению к литературе. Оно было, скорее, ее «зеркальным отражением» (Д.С. Лихачев), в котором можно увидеть не столько общность тем и сюжетов, сколько философскую и духовную близость, рожденную едиными принципами мистического реализма.

Известно, что природа живописи статична, однако средневековые иконописи постоянно стремились преодолеть эту статичность, вдохнуть в неподвижные фигуры иллюзию движения, действия. Возникновению чисто литературных, повествовательных приемов в живописи способствовали сюжеты, почерпнутые из хроник, повестей, сказаний Библии. С веками выработалась целая система «повествовательных» норм изображения. Это требовало от художника большого мастерства, владения формой сложной композиции, в которой встречается соединение эпизодов, отдаленных по времени друг от друга.

События более ранние изображаются слева, более поздние — справа. «Рассказ» иконы всегда сжат и лаконичен. Это достигается за счет предметов-символов, символики цвета, архитектурных уменьшений. Главные действующие лица, как правило, изображаются в фас, причем лики повернуты на три четверти. Второстепенные персонажи даны в профиль, порой меньше по размеру.

Влияние литературы на архитектуру почти не изучено. Однако можно с определенностью утверждать, что зодчество не избежало воздействия слова. Так, известен факт из истории царя Бориса Годунова, задумавшего построить храм, похожий на храм Соломона, описанный в Библии и в исторических хрониках. Очевидно также, что архитекторы, проектируя соборы и маленькие церкви, испытывали эмоциональное воздействие литературного или иконописного образа того святого, чье имя будет носить храм. Лирический, «женский», светлый лик церкви Покрова Богородицы на Нерли — замечательный тому пример.

Какова же роль музыкального искусства в этом уникальном синтезе?

На протяжении всей истории Средневековья русская профессиональная музыка развивалась исключительно в церкви, в православном храме. Ее особенности были связаны прежде всего с текстом. В союзе слова и звука приоритет принадлежал слову, музыка же должна была лишь доносить его суть до верующих. Как писал великий мыслитель Средневековья Василий Кесарийский: «Пусть язык твой поет, а ум пусть прилежно размышляет над смыслом песнопения»*. Другой вероучитель полагал, что «слуга Христа должен петь так, чтобы не голос поющего, а слова доставляли удовольствие»**. Иначе говоря, исполнять церковные мелодии следовало сдержанно, без напряжения и торопливости, без излишней эмоциональности, столь ценимой порой в исполнительстве светских сочинений наших дней. Поэтому сами мелодии должны были соответствовать «голосу» сердца и раскрывать религиозные тексты, способствовать их неторопливому и спокойному «музыкальному прочтению».


* Цит. по: Музыкальная эстетика западноевропейского Средневековья и Возрождения / Сост. текстов и общая вступ. ст. В.П. Шестакова. М., 1966. С. 104.

** Цит. по: Келдыш Ю.В. Древняя Русь XI—XVII веков // История русской музыки. М., 1983. Т. 1. С. 30.


Приоритет слова в музыкальном искусстве в православном храме способствовал утверждению канонического принципа: музыка должна быть вокальной. Восточно-христианская церковь последовательно развивала хоровое пение без инструментального сопровождения.

Не менее близки были храмовая музыка и живопись. Сюжеты песнопений (акафистов, псалмов и др.) нередко изображались на иконах. В знаменитой Киевской Псалтири есть целый цикл миниатюр, воспроизводящих в красках библейские песни. Интересно, что в ряде композиций, например, в иконах, связанных с прославлением Богородицы, было принято изображать самих певцов. Такова икона «Собор Богоматери». В центре ее восседает на троне Богоматерь. Вокруг волхвы, ангелы, пастухи, что говорит о близости иконы к сюжету «Рождества Христова». Однако на этом сходство заканчивается: в иконе «Собор Богоматери» изображены певцы, исполняющие рождественские гимны. Так неизвестный художник «перевел» музыку рождественской песни в образы живописи.

В работе средневекового иконописца и распевщика было много общего. Иконописец наносил на доску фигуры святых в определенном строгом порядке и в полном соответствии с установленным каноническим образцом-подлинником. Музыкант же накладывал каноническую форму на новый текст, изменяя несущественные детали мелодии там, где это диктовало слово. Иконописец начинал работу над иконой, имея перед собой залевкашенную белую доску*, на которой он рисовал углем контуры, затем гравировал их иголкой, чувствуя особую ответственность при передаче тончайших нюансов подлинника. Распевщик также начинал писать музыку, имея перед собой чистый лист бумаги, на которую в строгой последовательности наносил текст песнопения и музыкальные знаки.


* Икона писалась обычно на липовой доске, покрытой левкасом — грунтом из гипсового порошка с клеем либо из гашеной извести с наполнителями (песок, толченый кирпич и пр.).


Итак, приняв христианство, Древняя Русь создала храмовую культуру, передающую в художественных образах свет евангельского учения. В этом уникальном художественном синтезе, подчиненном каноническим правилам церковной службы, все искусства развивались по единым правилам. Но каждое из них имело особенности, выявлению которых посвящена следующая тема.

Вопросы и задания

  1. Вспомните, что такое христианство. Какие идеалы христианства воплощает древнерусская художественная культура?
  2. Какую роль сыграл «выбор веры» в судьбе русской художественной культуры? О какой красоте византийских храмовых искусств поведали посланцы киевскому князю Владимиру? Сохранилась ли эта красота в русских православных храмах?
  3. Когда родилось профессиональное искусство на Руси? Почему храмовые виды искусств — поэзия, иконопись, музыка, зодчество — составляют нерасторжимый синтез? Что их объединяет?
  4. Как соотносились высокие духовные идеалы и средства художественной выразительности в иконописи, богослужебном пении, зодчестве? Что такое соборность? каноничность? Почему искусство Древней Руси было анонимным?
  5. Как влияла литература на развитие иконописи и пения?
  6. Почему древнерусское храмовое искусство можно считать искусством мистического реализма?

 

 

 

Top.Mail.Ru
Top.Mail.Ru