|
|
|
Учебник для 10 класса История России
§ 28. Культура и быт конца XV—XVI в.С образованием единого государства заметные сдвиги происходят в культурной жизни России. Местные культурные традиции постепенно частично уходят в прошлое, уступают место общерусским. «Горизонт обозрения» явлений общественной жизни у деятелей культуры расширяется. Да и возможностей для развития культуры в рамках большого государства стало, естественно, больше. Еще более весомо и звучно заявляют о себе мотивы патриотизма, национальной гордости. В то же время наряду с приобретениями имелись и потери — сказывается растущее и мертвящее влияние самодержавной тирании и крайностей крепостничества, опричного террора. В противоречиях, борениях развивается культура той эпохи. Фольклор. Записей устно-поэтического народного творчества этого времени почти не сохранилось. Но о народных песнях, игрищах упоминают некоторые литературные сочинения, документы, например Стоглав, соборные послания и т. д. События той эпохи получили отражение в сказках. Так, в «Сказке о Борме-Ярыжке» ее герой, простой русский человек, добывает для царя Ивана Грозного знаки царского достоинства в Вавилоне-граде. Сходный сюжет развивается в «Повести о Вавилонском царстве», но в ней речь идет о регалиях для византийского императора. Русская сказка переделывает этот сюжет, приспосабливает его «для себя», некоторые ее варианты связывают получение регалий царем со взятием Казани. Другие сказки прославляют ум, сметливость выходцев из народа («Умный мальчик-судья», «Огненный змей», «Мудрая дева» и др.), некоторые сказки вошли в «Повесть о Петре и Февронии» (о крестьянской девушке, ставшей женой князя). В пословицах и песнях, поговорках и загадках, словах и поучениях отразилась живая народная речь, меткая и острая. Таковы, к примеру, пословицы, которые вписал царь Иван Грозный в свое послание старцам Кирилло-Белозерского монастыря: «Жалует царь, да не жалует псарь», «Дати волю царю, ино и псарю».
Народ в своем творчестве гордится сильной Русью, его сыновья — крестьяне и ремесленники — начинают осознавать себя не только безликими «людьми Божьими», но и реальными людьми, с земными заботами, радостями и горестями. Просвещение. Центрами грамотности и просвещения оставались, как и прежде, монастыри. В них же и в церквах, особенно при митрополичьем и епископских дворах, имелись библиотеки рукописных, позднее и печатных книг, подчас весьма значительные (например, в Соловецком, Троице-Сергиевом, Иосифо-Волоколамском, Кирилло-Белозерском, Ростовском и других обителях, в новгородском Софийском соборе и т. д.). «Мастера грамоты» появляются в городах и по деревням. У них учились дети и взрослые. Известные духовные деятели Зосима Соловецкий и Александр Свирский обучались в обонежских деревнях, Антоний Сийский — в деревне у Белого моря, Симеон, архиепископ новгородский,— в родной подмосковной деревне и т. д. Учителями были монахи, дьяки. На многих актах ставят свои подписи бояре и дворяне; в меньшей степени — крестьяне и посадские люди. Учили сначала азбуку, потом Часослов (молитвы, богослужебные тексты по часам церковной службы), письмо, Псалтирь (псалмы царя Давида). На этом учение обычно заканчивалось. Тем, кто побогаче, удавалось его продолжить — на очереди были Апостол, Евангелие. Премудрость математическая сводилась к счету до тысячи и далее, сложению и вычитанию, реже проходили умножение и деление. Тексты и цифирь учили наизусть и вслух в общей школьной комнате, и оттого она заполнялась шумом и разноголосицей. За нерадение учитель в соответствии с обычаем мог и должен был «сокрушать ребра», «учащать раны» ученикам своим. Той же цели — внушению «книжной премудрости» — служила и «душеспасительная» розга. Но уже тогда с поощрением говорят и пишут о «дидаскалах» — учителях, которые «твоего для учения хотяша, дабы хитр был и разумен умом, и смыслен, а не грублий человек».
Появлялись руководства по грамматике — труды Максима Грека «Начало грамоты греческой и русской», «Предисловие о буковице, рекше о азбуце», «Беседа об учении грамоте...», «Сказание грамотичным степеней» и т. д. Знающие люди высоко чтили грамматику, она, сказано в «Азбуковнике» конца XVI в., «основание и подошва всяким свободным хитростям». В этом столетии появляется первое пособие по арифметике — «Книга, рекома по-гречески Арифметика, а по-немецки Алгоризма, а по-русски цифирная счетная мудрость». По простой системе счисления («малое число») изучали единицы, десятки, сотни, тысячи, десятки тысяч (тьмы), сотни тысяч (легионы), миллионы (леодры), по сложной системе («число великое словенское») миллионы (тоже тьмы), триллионы (тоже легионы), триллионы триллионов (тоже леодры, другое название — септиллионы), вороны (леодры леодров — число из 49 цифр). Изучаются и дроби: числитель называли «верхним числом», знаменатель — «исподним числом». При Иване IV, Федоре Ивановиче некоторых молодых людей посылали в Константинополь изучать греческий язык и грамматику. Ездили с аналогичными целями и в европейские страны.
Огромное значение для развития просвещения имело появление книгопечатания. Еще при Иване III пытался организовать печатание книг в России Варфоломей Готан, первопечатник из немецкого города Любека. Но это не удалось. В середине 50-х гг. XVI в. в Москве появились первые книги так называемой «безвыходной печати» (не имели обозначения места и года издания). Именно тогда царь Иван Васильевич завел типографию. 1 апреля 1564 г. Иван Федоров издал в ней «Апостол». Затем последовали «Часослов» и другие книги. Года через два Федоров перебрался в Великое княжество Литовское, где и умер в 1583 г. Здесь он продолжал свое любимое дело. В числе прочих книг «друкарь московитин» (московский печатник), как называли его на Украине, издал первый печатный русский «Букварь» «для пользы русского народа», как он написал в послесловии, а также первое полное издание Библии на русском языке. В Москве издавали книги ученики и последователи Ивана Федорова (Андроник Невежа и др.); всего появилось около 20 книг богословского содержания. В деле обучения, просвещения был сделан большой шаг вперед. Научные знания. Элементы научных знаний, умножавшихся из столетия в столетие, носили прикладной характер. Так, необходимость точного учета земель и исчисления налогов с них породила сложную систему сошного письма — одинаковый налог брали с сохи, т. е. с определенного количества земли, неодинакового у разных сословий. Геннадий, архиепископ новгородский, митрополит Зо-сима и их помощники в конце XV в. составляли пасхалии — специальные таблицы с указанием дат Пасхи и других праздников по годам. Позднее Агафон, священник Софийского собора в Новгороде, подготовил рукопись труда «Круг миротворный», продолжившего Геннадиевы таблицы. В середине XVI столетия то же сделал Ермолай-Еразм, автор «Зрячей пасхали». Переводные сочинения «Шестокрыл», «Космография» позволяли вычислять лунные фазы, затмения Солнца и Луны. Знания в области физики, техники требовались масте-рам-литейщикам при изготовлении пушек, пищалей, в том числе и нарезных орудий, созданных в XVI в. в России. При строительстве зданий, каменных и деревянных, подчас очень высоких, до 50—60 м, также невозможно было обойтись без точных расчетов, знания строительной статики, техники. Солеварение и поташное производство, лечебное и иконописное дело требовали знаний из прикладной химии, медицины, и они отражены в рукописях рецептурного характера, травниках (травы, их целебные свойства, приготовление из них лекарств). Географические знания можно изучать по документам той поры — писцовым и межевым, по посольским и разрядным книгам, по картам («чертежам») и отпискам служилых людей, летописям и описаниям путешественников, русских и иноземцев. Исторические знания отражены в летописях и хронографах, повестях и сказаниях, знания о языке — в различных словарях («Речи тонкословия греческого», «Толк языка половецкого», «Се татарский язык», словарь славянских слов и др.).
В «хождениях» авторы описывали страны, которые посетили; таково, например, хождение посла и купца Василия Познякова, побывавшего в Константинополе и на Афоне, в Иерусалиме и Египте (1558—1561). А еще раньше, в 1525 г., дипломат и переводчик Дмитрий Герасимов в разговоре с Павлом Иовием Новокомским говорил, что в Китай и Индию можно добраться не только южными теплыми морями, но и Северным Ледовитым океаном. Тот описал разговор в своем трактате о России, и о нем узнали в Западной Европе. Там, как будто под влиянием этих сообщений, снарядили экспедицию, участник которой, Р. Ченслер, попал в Россию. Иван Грозный обещал награду тому, кто найдет «морской путь в Китай и Индию». Литература. Историческая и политическая мысль. В этой области происходил заметный подъем. В летописных сводах, повестях и сказаниях разрабатываются идеи величия великокняжеской и царской власти, мировой роли России. Как сказано в «Хронографе» (обзоре всемирной истории, 1512 г.), после покорения турками Византии и других «царств», которые они в «запустение положиша и покориша под свою власть», «наша же Российская земля... растет, и младеет, и возвышается». «Повесть о Вавилонском царстве» с ее идеей преемственности власти византийских императоров от правителей Вавилона на русской почве дополняется версией о передаче шапки Мономаха, порфиры и скипетра византийским императором Львом великому князю киевскому Владимиру Мономаху: «...и доныне та шапка Мономахова в Русском государстве, в богохранимом в царствующем граде Москве». «Сказание о князьях Владимирских» начала XVI в. выводит родословную московских правителей от Августа, кесаря римского. Так возвеличивались самодержавие и суверенность власти российских монархов. Это использовали и в последующей публицистике, и в политической практике. «Царское место» Ивана Грозного, к примеру, на одном из затворов имеет резьбу с рассказом о присылке из Византии шапки Мономаха. А сам Грозный в письме к шведскому королю без тени сомнения утверждал: «Мы от Августа кесаря родством ведемся». Те же или сходные идеи разрабатывались в посланиях Филофея, игумена псковского Елеазарова монастыря, Василию III, в «Повести о белом клобуке», «Повести о зача-ле Москвы», летописных сводах XVI в. В сочинениях еретиков рубежа XV—XVI столетий («ересь жидовствующих»), особенно их радикального крыла, отрицались главные догматы христианского вероучения: троичность Бога, непорочное зачатие, причащение, необходимость икон, самого института церкви. Еретики критиковали мздоимство и иные пороки духовной братии. Более умеренное крыло претендовало лишь на свободомыслие в литературе, научных исканиях. Гуманистические, рационалистические идеи еретиков, их критика церковного, монастырского землевладения, стяжания поначалу вызвали сочувствие даже у великого князя Ивана III. Но в конце концов одержали верх церковные ортодоксы во главе с Иосифом Саниным, игуменом Иосифо-Волоколамского монастыря, которых великокняжеская власть сочла лучшей опорой для себя, чем еретиков. Церковный собор 1504 г. осудил последних, некоторых из них казнили. Идеи «нестяжательства» развивали заволжские старцы (монахи заволжских монастырей) во главе с Нилом Сорс-ким. Они обличали стремление присвоить труд чужих рук, сребролюбие, чревоугодие, гордость, тщеславие и прочие пороки, проповедовали смирение, созерцательную жизнь, нравственное самоусовершенствование. Иноки, по их учению, должны добывать пропитание своим трудом, не иметь земель и крестьян, отказаться от мирской суеты и стяжательства. Иосиф Волоцкий же говорил о другом: «Церкви богатство — Божье богатство». Борьба иосифлян и «нестяжателей» продолжалась после кончины их вождей (Иосиф умер в 1515 г., Нил — в 1508 г.). Иосифлян возглавил митрополит Даниил, нестяжателей — инок-князь Вассиан Патрикеев Косой (из рода Патрикеевых вышли князья Голицыны, Куракины, Хованские и др.). Ко вторым примкнул Максим Грек (Михаил Триволис), ученый монах, приехавший в 1518 г. в Москву. Они нашли опору в среде оппозиционного боярства и поплатились за это: церковные соборы 1525 и 1531 гг. осудили нестяжателей, и они оказались в ссылке. Их обличения в адрес церкви, а тем самым светской власти, упоминания о тяжелом положении крестьян отвечали настроениям русского общества. Повести и сказания сообщают о важнейших событиях той эпохи — присоединении Новгорода Великого и иных русских земель к Москве, царе Иване Грозном и его деяниях, борьбе России с иноземными захватчиками (например, «Повесть о Молодинском сражении» 1572 г., «Повесть о прихождении Стефана Батория на Псков» 1581 г. и др.). В XVI столетии работает плеяда талантливых публицистов. Ф. И. Карпов, весьма образованный человек (знал латынь, греческий, восточные языки), сокольничий Василия III, скорбел о несовершенстве общества, светской власти: «Ныне везде распри, ныне живут от хищений... понял, какими вредными и неугодными путями, хромыми ногами, со слепыми очами ныне ходит земная власть и весь род человеческий». Правители должны, по его убеждению, нести в мир «правду, искоренять злых, которые не хотят излечиться и любить Бога». В середине XVI в. многие публицисты остро и страстно обсуждали проблемы устроения государства, положения крестьян. И.С. Пересветов выступает сторонником сильной царской власти, поддержки ею «воинников»-дворян и ограничения прав бояр, централизации управления. Он писал: «Царю нельзя быть без грозы: как конь под царем без узды, тако и царство без грозы». Он выступает сторонником «правды» («Бог не веру любит, а правду»), «книг», «мудрости», противником холопства, кабальной зависимости («которая земля порабощена, в той земле зло сотворяется... всему царству оскудение великое»). Ермолай-Еразм, священник одной из церквей Московского Кремля, призывает облегчить положение крестьян, ибо, как он говорит, «больше всего полезны пахари, их трудами созидается главнейшее богатство». Сильвестр в своих посланиях, «Домострое» (ему принадлежит окончательная редакция этой книги) проповедует рациональное хозяйствование, получение «правильного стяжания» (прибыли). Вторая половина XVI столетия отмечена яркой, эмоциональной перепиской царя Ивана Грозного и князя-бегле-ца А. М. Курбского. Первому из них принадлежат также послания многим другим лицам, светским и духовным, второму — «История о великом князе московском» и другие сочинения. Царь исходит в своих суждениях из представлений о богоуставленности власти самодержца, ее неограниченности: «Мы вольны жаловать своих холопов (всех подданных.— В. Б.), а казнить вольны же есмя». Курбский же противник «лютости» царя, который, по его словам, должен править вместе с «мудрыми советниками». Будучи последователем нестяжателей (он был учеником Максима Грека), князь выступает противником иосифлянского духовенства. С критикой опричнины выступали, наряду с Курбским, Корнилий, игумен Псково-Печерского монастыря, составитель Псковского летописного свода 1567 г., авторы повести о разгроме Новгорода царем в 1570 г., вставленной в Новгородскую летопись. В XVI в. составляются один за другим большие летописные своды — Вологодско-Пермский, Воскресенский, Никоновский и др. Они включают в свой состав, помимо предшествующих летописей, повестей, сказаний, и обширные документы. Во второй половине правления Ивана Грозного составили не имеющий аналогов в мировой истории так называемый Лицевой свод — Никоновскую летопись украсили почти 16 тысячами миниатюр-иллюстраций («лиц», отсюда название свода). В нем история России ведется с древнейших времен до середины 50-х гг. XVI в. Этот грандиозный памятник, как и другие, утверждает идеи величия русского самодержавия. Таковы же идеи, положенные в основу Степенной книги (1562—1563 гг., автор — Афанасий, вышедший из кружка митрополита Макария), «Казанской истории» («Казанского летописца», середина 60-х гг.), Четьих миней (собрание житий русских святых, расположенных по месяцам). Вопросы и задания:
|
|
|